Трудности перехода от слов к телу

В петербургский прокат вышел французский фильм "Натали", посмотрев который зрители могут испытать чувство неудовлетворенности: его герои только о сексе и говорят, однако практической стороной пренебрегают. Фрустрацию испытала ЛИДИЯ МАСЛОВА.

Вообще, название этой картины положено писать с соблазнительным и задумчивым многоточием: "Натали..." Но было бы непедагогично подыгрывать в таких жеманных забавах режиссерше Анн Фонтейн, которая в своих горячечных феминистских снах, вероятно, видит лавры Катрин Брейя. К огорчению Фонтейн, ниша экстремистки, заставляющей своих героинь засовывать в гениталии самые неожиданные предметы, чтобы посмотреть, как это отразится на их самосознании, пока прочно занята. Поэтому в "Натали" ей пришлось ограничиться разговорчиками в строю и тем, что героиня Фанни Ардан имеет провоцирующую на разнообразные метафоры профессию гинеколога.
       Гинеколога беспокоит муж-изменщик (Жерар Депардье), хотя трудно заподозрить в аморалке мужчину с такими чистыми голубыми глазами и таким безнадежно затянутым синим галстуком. Женщина-врач решает взять мужнины похождения под контроль, для чего нанимает в стрип-клубе проститутку — Эмманюэль Беар, раньше походившую лицом и формами на утенка, а теперь все больше приближающуюся к половозрелой гусыне. Ее героине предстоит сменить имя Марлен на Натали, а затем, смыв устрашающий рабочий макияж и изобразив "приличную девушку", в утреннем кафе обратиться к персонажу Депардье с просьбой угостить даму спичкой (а такие просьбы обычно не проходят даром).
       Далее режиссер пытается скатать снежный ком мистификаций: героиня Ардан подсовывает мужу симулякр, состоящий из ее представлений о том, что ему должно нравиться. Проститутка со своей стороны впаривает ей картонную дурилку, руководствуясь своим пониманием, чего ждет от нее заказчица: вымышленных рассказов о сексуальных игрищах, которых в действительности не происходило. А может, и происходило, но узнать это наверняка не представляется возможным.
       Из "Натали" могла получиться захватывающая драма про психологическую манипуляцию, своего рода маскарад, в котором трое (или более) персонажей азартно морочат друг друга. Однако затея такого рода — очень рискованная игра для режиссера, пан или пропал: либо у зрителя лопнет мочевой пузырь, ведь, выйдя в туалет, можно упустить реплику, имеющую ключевое значение для сборки пазла, либо ему ценой неимоверных усилий придется удерживать смежающиеся от скуки веки в раскрытом состоянии. "Натали", к сожалению, ближе к второму варианту, и от глубокого освежающего сна здесь удерживает только фантастически смешной перевод диалогов о сексуальных процедурах. В этой связи хочу попросить прощения у зрительницы с двумя маленькими детьми, которым я мешала своими периодическими сползаниями под кресло, заслышав фразы примерного такого рода: "Я ощутила его губы на моей шее, его язык на моей груди, он стал ласкать меня своим членом, я сжала бедра и сломала ему очки, он раздвинул мне ягодицы, смазки не было, и он плюнул". Мать двоих детей вскоре тоже плюнула и увела их от греха подальше, а мне пришлось до конца участвовать в этих вечерних посиделках у камелька с чтением вслух дешевой порнографической беллетристики. Из-за них картина так и не получилась по-настоящему сексуальной, а закончилась и вовсе глупо. Хотя автору, возможно, такая концовка и казалась сюрпризом, однако больше внезапности можно ощутить хотя бы в финале "Бассейна" Франсуа Озона, где пожилая писательница и юная развратница оказываются одним и тем же человеком.