 |
ФОТО: ЮРИЙ МАРТЬЯНОВ  |
Партийность правительства — в сегодняшней России это звучит пока непривычно и даже тревожно. Хотя практически во всем мире — что в парламентских республиках, что в президентских, что в уцелевших европейских монархиях — правительства, формируемые по итогам парламентских выборов, именно партийны. Так что последняя инициатива "Единой России" на первый взгляд — явный прогресс в демократизации системы власти.
Настороженность, однако, остается. Хотя бы потому, что российские партии — и в первую очередь претендующие на роль правящих — это вовсе не политические партии в западном понимании. Там партии — это институты гражданского общества; здесь такие партии, как почившие "Выбор России", "Наш дом — Россия" или пока процветающая "Единая Россия",— это не организации, выражающие и формирующие политические интересы какой-то части общества, а утилитарная попытка дать власти парламентскую прописку, опереть ее на поддержку в Думе. Так что партийность правительства по-российски — это эвфемизм. Как и "Единая Россия", вся идеология которой сводится к заклинанию "Мы вместе с президентом!", вовсе не политическая партия.
Для настороженности, впрочем, есть и более серьезная причина. Реальные, причем противоречивые, шаги власти в сторону парламентаризма неразрывно связаны с делом ЮКОСа. Сначала сама возможность участия Думы в формировании правительства подавалась как элемент "олигархического заговора", который усматривали в планах оптовой скупки олигархами думских фракций для контроля и над Думой, и над партийным правительством. Это была политическая подготовка дела ЮКОСа, атака на ЮКОС была целью, а жупел подконтрольного олигархам партийного правительства — поводом.
Когда же эстафету политтехнологов, придумавших "заговор олигархов", приняла Генпрокуратура, быстро выяснилось, что дело ЮКОСа изменило политический ландшафт России. Вот только самое очевидное. Во-первых, арест Михаила Ходорковского привел к отставке Александра Волошина, зафиксировавшей новую расстановку сил в кремлевской администрации. Во-вторых, дело ЮКОСа ускорило отставку Михаила Касьянова и его замену Михаилом Фрадковым, взгляды которого на взаимоотношения государства и экономики принципиально отличаются от взглядов предшественника. В-третьих, смена премьеров привела к переориентации административной реформы, которую можно считать ключевой реформой второго срока президентства Путина.
Если кто-то решит, что все это не имеет отношения к формированию партийного правительства, то ошибется. Смысл оснащения министров в комплекте с портфелями еще и партбилетами как раз и состоит в обновлении механизма работы власти. Партийность правительства следует рассматривать в контексте административной реформы, точнее ее нового этапа.
При Касьянове административная реформа задумывалась как средство повышения эффективности работы госаппарата за счет его большей прозрачности. Прозрачность обеспечивалась ревизией функций органов исполнительной власти и разведением оставшихся функций так, чтобы устанавливали правила одни, а контролировали их выполнение другие.
При Фрадкове от этого хотя и не отказались полностью, но серьезно подправили. Завещанное разведение функций так и не состоялось: в реформированном правительстве правоустанавливающим министерствам подчинили контрольные федеральные агентства. Но главное не в этом: выяснилось, что административная реформа должна повысить эффективность госрегулирования совсем другими средствами.
Новый этап реформы стартовал на заседании правительства 12 августа. Министры докладывали, какие показатели считают главными в работе министерств и в ее оценке. Как пояснил мне высокопоставленный белодомовский чиновник, с одной стороны, "министры должны не заниматься своими делами, а управлять своими участками экономики", а с другой — эти показатели должны складываться в "нормативный прогноз".
Если кому-то еще не ясно, перевожу. Новый этап административной реформы — это первая реальная попытка создать систему управления экономикой, адекватную решению сверхзадачи удвоения ВВП. Гонимый властью Сергей Глазьев может утешиться: если не он сам, то его идеи — идеи мобилизационной экономики — востребованы. Средства мобилизации названы и тоже давно знакомы — это возвращение государственного плана. Все сходится. Административная реформа приведет к тому, что "чикагские мальчики", повзрослев, станут "крепкими хозяйственниками". Повязанными административным контролем и партийной дисциплиной.
Подобные повороты случались и в более цивилизованных странах. Но на ум приходит не их опыт, а афоризм изрядно потрудившегося и при коммунистах, и при либералах Виктора Черномырдина, который хочется продлить: в России какую партию ни строй — получается КПСС, как ни планируй — выходит Госплан. Зато теперь "Единой России" будет проще определиться с идеологией: президент --государственность — народность. И никакого либерализма.