О спорт, ты — мимо!

10 сентября президент России Владимир Путин провел совещание Совета по физкультуре и спорту, на котором раскритиковал идею отмены запрета на легионеров в российском футболе. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников — о том, почему в этот день участники совещания вряд ли могли рассчитывать на то, что их инициативы будут приняты с радостью.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Это был не тот день для проведения вообще любого совещания. Утром президент приезжал проститься с Евгением Зиничевым, а уже через пару часов начиналось это совещание. Намечавшуюся на 10 сентября встречу с олимпийцами, которая неизбежно должна состоять хотя бы из какого-то количества улыбок, перенесли на 11 сентября, а совещание, где улыбкам и шуткам, по идее, не место, после колебаний оставили в графике. Президент согласился и, судя по всему, потом не радовался этому. Он был грустен и временами даже мрачен, и при этом у меня сложилось впечатление, что далеко не все участники совещания понимают, что тут на самом деле происходит.

Внешне-то ведь все выглядело как обычно. Президент выступил, все обозначил: «Серьезно обновить, модернизировать и качественно нарастить возможности инфраструктуры подготовки атлетов по всем олимпийским и паралимпийским видам спорта… Предполагается создать федеральный тренировочный центр на Дальнем Востоке. Подготовка к Играм в Токио и Пекине подтвердила актуальность такой площадки… Прошу доложить о том, что конкретно сделано для восстановления статуса Всероссийской федерации легкой атлетики во Всемирной ассоциации легкоатлетических федераций (больше, чем каждое ее новое руководство делает не для, а против восстановления этого статуса, не в состоянии сделать все равно, такое впечатление, никто в этом мире.— А. К.)… Рабочая группа совета подготовила хороший проект концепции (развития физической культуры и спорта.— А. К.)… Также обращаю внимание глав субъектов федерации: к 2024 году необходимо довести уровень бюджетного финансирования спорта до не менее чем двух процентов в общем объеме расходов…»

Это было, собственно говоря, все, что стоило обсудить на этом совещании.

Министр спорта России Олег Матыцин высказался о текущем состоянии дел:

— Что касается восстановления РУСАДА… Хочу сказать, что в России создана одна из самых жестких, если не самая жесткая, система контроля противодействия допингу! Это образовательные программы и административные меры. Очень важным, наверное, доказательством тому служит то, что на Олимпийских играх в соревновательный период не было зафиксировано ни одного случая применения допинга российскими спортсменами.

Либо и правда научились бороться с допингом, либо с его обнаружением. (Берите пример с китайцев: никаких вопросов и одни победы.)

Поскольку поверить в то, что с обнаружением бороться вряд ли могли научиться (это все-таки очень высокое искусство и технологии), то следует, видимо, и в самом деле предположить иное.

Олег Матыцин был хорош своей предметностью. Он говорил очень коротко и совсем по делу. Он как раз, похоже, понимал, что сегодня длинные доклады никому тут не нужны.

Вот он разъяснил позицию своего ведомства по поводу отчислений в доход государства от деятельности букмекерских контор:

— 80% средств будут направлены на развитие профессионального спорта и 20% — на развитие детско-юношеского спорта. Министерство спорта считает возможным вхождение в состав наблюдательного совета Единого регулятора азартных игр Министерства спорта, для того чтобы более эффективно осуществлять контроль и взаимодействие с российскими федерациями. Спасибо. Доклад окончен.

Даже мысли не возникает после этого, что регулятор может не войти в набсовет. А тема была острая и неоднозначная.

Но так было не со всеми. Доклады глав Олимпийского и Паралимпийского комитетов России уж точно не были скорректированы с учетом этого сложного дня. И ничего страшного, но и толку никакого.

Уполномоченного по правам ребенка Анну Кузнецову вообще нельзя было прервать даже мысленно: упаси Бог, дети и выборы — это святое.

Шамиль Тарпищев предложил сохранить существующую систему стипендий личным тренерам (срок действия ее сейчас истекает). Одна минута — и только о главном. Без этого же вообще ни одного рекорда рискуем не увидеть, ни одной медали. Тренеры страны, думаю, слушали его стоя.

— Хорошо, так, пожалуйста, еще… — реагировал Владимир Путин.

И непонятно было, что хорошо. Что высказался, и спасибо; или что хорошо, так и сделаем.

Но совершенно точно: Владимир Путин хотел поскорее закончить это совещание. И с этим участникам совещания следовало смириться. Но с другой стороны, они и молчать не могли: слишком долго ждали.

Глава Федерации хоккея России Владислав Третьяк предлагал поддержать учителей физкультуры в школах и вспоминал своего учителя. Надо, по его мнению, для начала провести Всероссийский конкурс педагогического мастерства учителей физкультуры, который, видимо, всем им поднимет настроение, а это же главное. Тем более что Владислав Третьяк сразу согласился войти в оргкомитет этого конкурса, давая понять: да, это тяжкий груз, а все равно же надо.

Владимир Кожин, который возглавляет, оказывается, Ассоциацию зимних олимпийских видов спорта, предложил возродить Всероссийскую спартакиаду детей и юношества по каким бы вы думали видам спорта?.. Верно, по зимним.

Регион, представитель которого занял первое место, получает субсидии для развития этого вида спорта. Призеры спартакиады получают право присвоения разрядов и званий в соответствии с принятой классификацией и путевки в «Артек», «Орленок» и «Океан»…

— Благодарю вас, коллеги, кто еще? Все? — отозвался президент на это предложение.

Нет, это было не все.

— Это я, Ирина Александровна,— произнесла член совета Ирина Винер-Усманова.

— Пожалуйста, Ирина Александровна,— кивнул президент.

— Все, что вы говорили, целиком и полностью поддерживаю, потому что вы — настоящий спортсмен.

Иначе бы такой искренней поддержки с ее стороны, может, и правда не было бы.

— Вызывает недоумение отмена оценок по физической культуре в школах! — воскликнула между тем Ирина Винер-Усманова.— Зачет-незачет!.. В аттестате!

Это уже было, по ее словам, в лихие 90-е (этим они в том числе, может быть, запомнятся).

— Зачем повторять ошибки прошлого?! — спросила она.— Зачем им (детям.— “Ъ”) физкультура, если оценки в аттестате не будет?! И как мы будем обеспечивать здоровое поколение?! Теория суха, мой друг, а древо жизни пышно зеленеет… И зеленеет оно не в пользу детей!

Да, становилось тревожно.

— Всем известно, что это (Олимпийские игры.— “Ъ”),— перешла Ирина Винер-Усманова к главному,— теперь политическое мероприятие. Например, в нашей художественной гимнастике!

Следовало отдать должное Ирине Винер-Усмановой: она боролась за себя и за своих подопечных на любом клочке земли, будь это Екатерининский зал Кремля или видеоконференция в эфириуме.

— В каком смысле? Наш вид спорта — последний… — рассказывала она.— Идет подсчет золотых медалей. У Великобритании — 22, у России — 20. Мы 20 лет выигрываем Олимпийские игры, мы выиграли все чемпионаты мира и в одной, и в другой программе… И что получается на Олимпиаде? Под руководством нашего ставленника мы проигрываем в одном виде программы и в другом виде программы, не имея на это никаких оснований! Явно видны потери наших конкурентов, и они становятся чемпионами. И в это же время мы проигрываем две золотых медали Великобритании (в общем зачете.— А. К.) в последний день соревнований. Если бы мы их выиграли, то тогда мы были бы на четвертом месте, а не на пятом! Вот вам и политика! Поэтому, когда мы выдвигаем наших людей на руководящие должности, мы должны быть уверены, что они будут бороться за Россию, а не показывать всему миру, что им Россия безразлична, и не думать только о своем «я»!

Не могло такого быть, чтобы Ирина Винер-Усманова не сказала всего этого. Мир стал бы не полон.

— Мы все болели за ваших девочек и сочувствуем тому, что произошло,— кивнул президент.— Но возникает вопрос: что за ставленник у вас, если под его руководством вы сталкиваетесь с каким-то судейством, которое нельзя назвать отвечающим требованиям Олимпийского движения? Но это отдельная тема…

Владимир Путин выражался аккуратно, подбирал слова и не намерен был, видимо, задевать мировое Олимпийское движение со всем его судейским корпусом. Но нельзя было не заметить, что изо всей речи Ирины Винер-Усмановой он обратил внимание прежде всего на ненадлежащего ставленника, а главное — на проблему его выбора. То есть он, не задумываясь, вернул мяч тем, кто забросил его в эту корзину — Международную федерацию гимнастики. И это была не Ирина Винер-Усманова. (Считается, что больше усилий к этому приложила Федерация спортивной гимнастики России.)

— Надо добиваться… — продолжал Владимир Путин.— Надо добиваться не только справедливого судейства, отстаивать свои интересы в международных спортивных инстанциях… Добиваться прозрачности судейского процесса… Это же не какие-то военные учения…

Между тем для Ирины Винер-Усмановой это и правда не учения. Это война.

А речь, без сомнения, шла о Наталье Кузьминой, главе технического комитета по художественной гимнастике в Международной федерации гимнастики (своей собственной международной федерации у художественной гимнастики нет, так что россиянка Наталья Кузьмина, по сути, отвечает за мировую художественную гимнастику). Поведение ее в этом конфликте и правда вызывает вопросы. Она хотя бы с объяснениями выступила по итогам всей истории. Но она, будучи всегда не чужим человеком для Ирины Винер-Усмановой, не просто молча дистанцировалась, когда все это случилось, а скорее скрылась на той стороне баррикад. Но ничего, ведь у нее тоже выборы скоро…

Я думал, этим диалогом заседание и запомнится. Но нет. Потому что Владимир Путин в самом конце вдруг высказался о проблеме легионеров. РФС предлагает, по сути, снять ограничения на их присутствие в российском футболе, и вот это была тема, на которую Владимир Путин намерен был, видимо, высказаться, и без чьей-то подачи.

— В целом результат удовлетворительный,— констатировал он, говоря о результатах Олимпийских игр.

Ничего себе. То есть три балла поставил. Не то что хороший или очень хороший. И тем более не отличный. А удовлетворительный.

Так вот, я думаю, что в другой день балл мог быть выше.

— По баскетболу ни женская, ни мужская команды не попали на олимпийский турнир… — говорил президент.— Надо посмотреть, что происходит в клубном баскетболе и зачем нам там столько иностранцев, если сборной команды нет… Так же как и футбол!.. Вот я опять слышал в последнее время: давайте снимем количественное ограничение на участие иностранных спортсменов… Ну замечательно! Вам что, неизвестно, что с 1988 года сборная команда наша не играет на Олимпийских играх? Ну и еще не будут 20 лет играть. Если одни иностранцы у нас будут…

Теперь хорошо если уцелеют те, что уже есть.

Андрей Колесников