Филармонический фестиваль «Георг Фридрих Гендель. Мир горний и мир дольний» завершился концертным исполнением оперы «Юлий Цезарь в Египте» под управлением Кристофера Мулдса. Монументальный хит из хитов оперного барокко прозвучал на одном дыхании и, как убедился Сергей Ходнев, оказался идеальным заключительным аккордом.
Оперная певица Аманда Форсайт
Фото: Александр Казаков, Коммерсантъ / купить фото
Оперная певица Аманда Форсайт
Фото: Александр Казаков, Коммерсантъ / купить фото
Принцы, мученики, красавицы, кармелиты, тираны; ходульные интриги, обезоруживающее благородство, великая искренность; пленительные колоратуры на словах о бурном море и птичьем щебете, дуэты отчаянные и дуэты радостные, арии ангелические и арии дьявольские — чего только на фестивале не было. Но оказалось, что самое удачное и самое драгоценное приберегли напоследок. Во-первых, из трех оперных работ Кристофера Мулдса с Государственным камерным оркестром именно эта оказалась лучшей: по выделке, по стилю, по внятности, пластичности и свободе дыхания. И пространная история о передрягах с участием Клеопатры, ее гада-братца Птолемея, вдовы Помпея Великого Корнелии и его сына Секста, в которые попадает Юлий Цезарь, за четыре с лишним часа концертного хронометража ни на минуту не потеряла ни живой авантюрности, ни объема.
Во-вторых, состав, где обнаружилось сразу несколько серьезных открытий. Главное из них — певший главного героя молодой американский контратенор Арье Нуссбаум Коэн. Вот вроде и много фальцетистов один фактурнее другого доезжали до Москвы, но такого мы еще не слыхали: свободно льющееся лирическое меццо красивейшей светлой окраски, небольшое по объему, но отменного диапазона, гибкое, точеное. Этому Цезарю, которого элегантная манера певца сделала эдаким строгим юношей-полубогом, контрастно противостоял Птолемей в исполнении канадца Кэмерона Шахбази. Тут уж контратеноровая партия была сделана совсем иначе: с гэгами, каркающими соскоками в баритон, хулиганскими восточными мелизмами и повадками демонического фрика, немножко напоминавшими о том, как Птолемея пел Кристоф Дюмо в знаменитом глайндборнском спектакле Дэвида Маквикара. Тому же спектаклю, кажется, передавала привет Клеопатра Аманды Форсайт — темпераментная, экстравертированная, богатая работа с упоительной примесью кокетства и плутовства.
Фото: Коммерсантъ / Александр Казаков / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Казаков / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Казаков / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Казаков / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Казаков / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Казаков / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Казаков / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Казаков / купить фото
Остальные не отставали: и царственная Корнелия (Катя Леду), и Секст, грациозно спетый Оливией Фермойлен, и злодей Ахилла, прислужник египетского царя, в страсти которого Морган Пирс вложил столько пыла. Жаль и его номеров, и других арий, которые все-таки пришлось купировать, но все самое важное и самое наглядное осталось на своих местах и прозвучало с той темпераментной непринужденностью, которую, казалось бы, мало кто ждет от оперы-seria с ее шаблонами, книжностью и потешной экзотикой.
И ведь мы знаем, что это сказка, что на циничную авантюру взаправдашней Александрийской войны все это похоже не больше чем та царь-девица, которую писал Тьеполо, похожа на историческую Клеопатру VII. Что ж, тем лучше: скажем, там, где в истории был гривуазный анекдот о том, что Клеопатру на первое свидание к Цезарю принесли контрабандой, завернутую в ковер, в опере появляется целое шоу, которое царица ставит ради того, чтобы покорить сердце диктатора. В 1724-м на сцене Королевского театра как по волшебству возникала в этой сцене гора Парнас с троном Добродетели и оркестром муз (в зале Чайковского «музы»-оркестранты играли этот номер с боковой галереи). Это всяко заманчивее, чем ковер, но дело не в картонном Парнасе, потому что главное чудо тут музыка. Это как с тем же Тьеполо, например: ты знаешь, как все устроено, но видишь воочию очередной плафон с распахнутыми небесами, а там счастливая бездонная синь и звонкий воздух, и кажется, что более живой и насущной радости на свете просто быть не может.
В общем, по ощущениям нынешнего московского «Цезаря» не стыдно поставить в один ряд с досточтимыми записями 1990-х. Если б у такого состава дело дошло до студийной записи, он наверняка выдал бы совсем уж идеальнейший идеал, но, увы, времена не те, индустрии такое менее интересно, и полноценных аудиоверсий опер того же Генделя выходит в последние годы несравнимо меньше, чем когда-то. Но зато качественные видеозаписи всех событий фестиваля теперь лежат в общем доступе на сайте филармонии. Так сподручнее и вспоминать эти пять концертов, и мечтать о том, чтобы такое как-нибудь повторилось — в обоих мирах, горнем и дольнем, еще много чего припасено.