В пятницу Нобелевский комитет закрыл премиальную неделю, назвав лауреатов премии мира: ими стали филиппинская журналистка Мария Ресса и ее российский коллега, главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов. Лауреатов выбрали из списка номинантов, в котором значились 234 человека и 95 организаций. Решение Нобелевского комитета, бесспорно, привлекшее внимание мировой общественности к факту существования в России независимой журналистики, дома немедленно вызвало разногласия: помимо тех, кто Дмитрия Муратова поздравил, нашлись и те, кто счел, что награда могла бы найти и другого героя.
Фото: Александр Казаков, Коммерсантъ
Фото: Александр Казаков, Коммерсантъ
Решение о присуждении премии мира Дмитрию Муратову председатель норвежского Нобелевского комитета Берит Рейсс-Андерсен огласила через несколько часов после пятнадцатилетия убийства журналистки «Новой газеты» Анны Политковской. Тогда, в 2006-м, президент России Владимир Путин сказал, что это преступление нанесло гораздо больший урон России и действующей власти, чем публикации погибшего автора. Спустя 15 лет «Новая газета» принесла России совершенно очевидную пользу: господин Муратов стал двадцатым отечественным нобелевским лауреатом (если включать в их число литераторов Ивана Бунина, Иосифа Бродского и физика Виталия Гинзбурга) и третьим лауреатом премии мира: до него награды удостоились Андрей Сахаров в 1975-м и Михаил Горбачев в 1990-м. Михаил Горбачев поздравил господина Муратова с событием, «поднимающим значение прессы в современном мире на большую высоту».
Оказавшись в такой, в общем-то, обязывающей компании, Дмитрий Муратов не мог не сказать, что присужденная премия — это премия не столько его, сколько «Новой газеты» и в том числе ее погибших авторов — Анны Политковской, Юрия Щекочихина, Игоря Домникова, Натальи Эстемировой, Анастасии Бабуровой, Станислава Маркелова.
Он уже пообещал потратить часть премии на благотворительную помощь детям со спинально-мышечной атрофией, а часть — на «решение проблем журналистики».
Российские официальные круги в лице пресс-секретаря президента Дмитрия Пескова приветствовали решение норвежского комитета. «Мы можем поздравить Дмитрия Муратова,— сказал господин Песков.— Он последовательно работает по своим идеалам, он привержен своим идеалам. Он талантлив, он смел».
«Я думаю, что вручение премии Дмитрию — это большая победа для всей нашей профессии — журналистики,— сказала замгенерального директора "Газпром-медиа" Тина Канделаки.— Диму любят. Дима умеет дружить, защищать и проявлять солидарность со своими коллегами».
Впрочем, многие российские наблюдатели ревниво следили за списком номинантов премии мира и, дождавшись результата, поспешили заметить, что премия дает прямое формальное основание присвоить «Новой газете» — или лично Дмитрию Муратову — статус СМИ-иноагента. Правда, другие резонно возражают, что у «Новой», как в компьютерном квесте, прибавилось защиты.
Несмотря на неизменную остроту своих публикаций, издание обладает чем-то вроде иммунитета в ситуации, когда другие редакции сталкиваются с серьезными, можно сказать, экзистенциальными проблемами — за малую долю того, что — к счастью — позволяет себе коллектив «Новой». Шесть убитых авторов — аргумент, который, кажется, исключает любую полемику о специальном статусе. Теперь, после нобелевского признания, «Новая» стала международно-признанным брендом — как правозащитник Андрей Сахаров или президент СССР Михаил Горбачев. К внутренней защите вроде как добавилась внешняя: ценности такого порядка с некоторой долей уверенности можно относить к неприкосновенным. Правда, биографии нобелевских лауреатов далеко не во всех случаях подтверждают, что премия становится охранной грамотой.
У «Новой газеты», созданной — при участии Дмитрия Муратова — в 1993 году, существует, как и у других изданий не просто со стажем, но и с проверенным временем сводом этических и профессиональных правил, своя преданная аудитория. Судя по реакции социальных сетей, в том числе и внутри этой аудитории хватает людей, у которых решение Нобелевского комитета вызвало недоумение. Разумеется, Дмитрию Муратову припоминается все — от расследований о спонсорах до публикаций, разъясняющих парадоксы дистанционного электронного голосования в Москве на последних парламентских выборах. В течение пятницы русскоязычное публичное пространство наполнилось критическими откликами, смысл которых сводится к вопросу: если внимание комитета привлекла Россия и постсоветское пространство в целом, почему тогда лауреат — не Алексей Навальный или не Светлана Тихановская.
Строго говоря, и без географической привязки перед глазами комитета был длинный список, включавший Грету Тунберг, Всемирную организацию здравоохранения, НАТО, коалицию Campaign to Stop Killer Robots, движение Black Lives Matter и двух президентов США — бывшего, Дональда Трампа, и нынешнего, Джо Байдена. Желающие могут попытаться выстроить любые неочевидные объяснения выбора — начиная от стремления комитета избежать обвинений в очевидной одиозности, минуя желание отметить Россию, но так, чтобы это отразило сложное состояние отношений между нею и Западом, и заканчивая простой усталостью от экстремальных форм борьбы за мир, на фоне которых, может быть, действительно стоит обратить внимание на людей, тяжелым ежедневным трудом делающих это нелегкое дело.
Причины выбора, впрочем, комитетом изложены.
«С самого начала, то есть с 1993 года, "Новая газета" публиковала критические статьи на темы, начиная от коррупции, полицейского насилия, незаконных арестов, махинаций на выборах и фабрик троллей и вплоть до использования российских вооруженных сил в России и за ее пределами»,— пояснила госпожа Рейсс-Андерсен.
Редакция сталкивалась с «травлей, угрозами, насилием и убийствами», но «главный редактор так и не отказался от независимой политики, защищал права журналистов писать все, о чем они хотят, пока речь идет о соблюдении профессиональных и этических стандартов журналистики».
Третья отечественная премия мира — это, конечно же, повод для радости и гордости, в том числе для российского журналистского сообщества. Но от слишком уж бурного восторга как бы предостерегает имя второго лауреата, журналистки с Филиппин: Филиппины в рейтинге свободы прессы, который каждый год обновляют «Репортеры без границ», занимают 136-е место, а Россия — 149-е. Обе страны находятся в группе стран, где пресса существует в «сложной ситуации». Это лучше, чем «очень серьезная ситуация» (как, например, в Иране и Китае), но хуже, чем «заметные проблемы» (как в Польше или Бразилии). Хорошим «Репортеры» считают положение прессы в дюжине стран, из бывшего СССР в этот топ входит одна Эстония.
Коллектив “Ъ” поздравляет Дмитрия Муратова со столь высокой оценкой его деятельности.