В Инженерном доме Петропавловской крепости открылась выставка "Неизвестный Ленинград. 20 шедевров архитектуры конструктивизма", посвященная архитектуре 1920-х — начала 1930-х годов и организованная Музеем истории Санкт-Петербурга и институтом Pro arte.
Большинство проектов так и осталось на бумаге. Элегантная футурология: парящие на столбах бетонные параллелепипеды, скругленные углы, прорези ленточных окон. Город будущего обошелся без небоскребов и, вторя невскому ландшафту, стелется по залитой солнцем земле. В проектах он прекраснее, чем в натуре: ведь там, где планировали применить железобетон, стекло и металл, на практике в ход шел дешевый кирпич, деревянные балки и даже трамвайные рельсы, отчего ныне памятники конструктивизма превращаются в руины.
По словам куратора выставки Марии Макогоновой, "шедевры" отбирались так, чтобы показать "весь диапазон и формальных, и социальных поисков конструктивистов". Диапазон формальный широк: латентные импульсы классической традиции запросто сочетались с влиянием экспрессионизма, благо трикотажная фабрика "Красное знамя" Эриха Мендельсона под боком, на Петроградской стороне. Диапазон социальный еще шире: стадионы, спортклубы, бани, фабрики-кухни — все, чтобы выковать новое тело нового человека. И, конечно, дома-коммуны, где ковались и новое тело, и новый дух, и новая массовая психология. В безымянном проекте дома-коммуны на 2000 человек все, кроме спальных ячеек, раздельных в корпусах для холостых, смежных в корпусах для женатых, — душевые, кухни, спортзалы, хранилища для велосипедов — обобществлено. Даром, что ли, глава ленинградских архитекторов-урбанистов Армен Барутчев учился еще и на кинорежиссера, чтобы в рационально организованных пространствах срежиссировать образцовую социалистическую жизнь по законам высшей логики и целесообразности.
"Бумажная архитектура" великих Александра Никольского, Григория Симонова, Давида Бурышкина, Армена Барутчева соседствует с работами "неизвестных архитекторов". Вроде проекта (на этот раз даже дважды осуществленного) типового хлебозавода: круглый в плане, потому что в сердце его — вращающаяся печь, функционалистский Колизей, приписывавшийся самому Никольскому. Еще одним "неизвестным конструктивистом" оказался Николай Митурич: архитектор, которого знают только по перестроенным в духе сталинской классики ДК им. Первой пятилетки и "Ленкому", предстает верным последователем Малевича, проектировавшим киоски, летние кинотеатры и эстрады на манер супрематических архитектонов. Большинство этих проектов даже не публиковалось, но не только это оправдывает название выставки.
Сейчас это и правда неизвестный и неприбыльный город, не входящий в путеводители и экскурсии, туристически непривлекательный, с крошащимся бетоном и обнажившимися балками. Не нужный никому, кроме горстки специалистов, студентов-мечтателей и всего прогрессивного Запада, для которого русская архитектура — это, прежде всего, золотая кладовая конструктивизма, откуда и поныне черпают идеи что британцы, что японцы. Когда Заха Хадид, приехав в Петербург за Притцкеровской премией, признавалась в любви к нашим архитекторам 1920-х годов, многие недоуменно пожимали плечами: дескать, чего же там любить. Кроме того, ленинградский конструктивизм оказался в тени московского. Москвичи входят во все учебники по истории архитектуры, из ленинградцев туда затесался разве что график-фантаст Яков Чернихов. Но если по части рабочих клубов Ленинграду с Москвой не сравниться, то такого количества сохранившихся конструктивистских жилмассивов нет нигде. И, пока застройщики не добрались до Нарвской заставы и проспекта Обуховской Обороны, есть время осознать, что Тракторная улица — памятник архитектуры не менее выдающийся, чем Смольный собор.
АННА ТОЛСТОВА