 |
ФОТО: ИЛЬЯ ПИТАЛЕВ  Участники владикавказского митинга дали главе Северной Осетии Александру Дзасохову три дня на размышление |
Бей чужих!
С 1 сентября во Владикавказе, да и во всей Осетии почти физически чувствуется напряженность. Незнакомые люди на улицах начинают обсуждать последние события. Когда прошел первый шок, все чаще стал звучать вопрос "Кто виноват?". Обвиняли только ингушей, сравнивая события в Беслане с тем, что происходило 12 лет назад, с четырехдневным осетино-ингушским конфликтом. Почти все были готовы взять в руки оружие и пойти на штурм Назрани. И только изредка раздавались голоса: "А как за такое можно отомстить — вы же не будете точно так же убивать детей?" Но боевой пыл не остывал.
В ночь на 4 сентября, после завершения боя в бесланской школе, группа из 300 вооруженных человек направилась из селения Сунжа, что в Пригородном районе, в соседнее село Карца, подавляющее большинство жителей которого — ингуши. Только президент непризнанной республики Южная Осетия Эдуард Кокойты неизвестно какими словами, но все же смог успокоить разгоряченных мужчин. Они отправились по домам, пообещав, что вернутся, как только будет похоронен последний погибший.
— Я удивляюсь, почему боевики в школе не кричали каждые пять минут, что они ингуши и пришли мстить за 92-й год? — сказал в приватной беседе с корреспондентом "Власти" сотрудник ФСБ.— Это же явно готовилось для того, чтобы началась война, которую тогда с трудом удалось погасить. Сейчас все идет именно так, как и задумывали боевики.
Уже в начале прошлой недели во Владикавказе почти не осталось чеченцев и ингушей — одни срочно забрали свои документы из вузов, другие просто собрались и уехали.
Впрочем, ингуши — не единственный раздражитель для осетин. Например, они возмущаются заявлениями представителей силовых ведомств о том, что местные жители помешали спецназу во время штурма. Заложники, выскочившие из спортзала, когда прогремел первый взрыв, в один голос говорят, что стреляющим в детей боевикам отвечали огнем местные жители, а спецназ появился только через 10-15 минут. "Если бы они не начали стрелять, нас погибло бы гораздо больше во дворе",— сказал "Власти" 13-летний Азамат Налдикоев.
Ходят слухи о "второй группе" террористов, которые участвовали в эвакуации детей из школы, сажали их в машины и увозили в неизвестном направлении. Рассказывают несколько историй про то, как родители собственноручно сажали детей в машины и после этого больше их не видели, хотя никаких серьезных ранений у детей не было. Никто не сомневается, что многие из боевиков во время штурма растворились в толпе, скинув камуфляж, под которым оказались спортивные костюмы, погибли лишь те, кто не успел этого сделать.
Не исключено, что слухов и предположений было бы меньше, если бы была обнародована официальная информация. Но силовые ведомства молчат. Возможно, поэтому часть жителей склонна винить во всем руководство Северной Осетии.
Бей своих!
Во вторник во Владикавказе состоялся стихийный, как его назвали организаторы, митинг. Впрочем, стихийное мероприятие было неплохо подготовлено — практически сразу после начала у всех митингующих в руках появились листовки с призывами к свержению республиканской власти. К зданию киноконцертного зала "Октябрь", что в 50 метрах от здания правительства, подогнали "таблетку", на которой был установлен громкоговоритель. Руководили коммунистические лидеры и известные оппозиционеры Северной Осетии, проигравшие на прошлых президентских и парламентских выборах. Всего собралось около 1,5 тыс. человек, и настроены они были далеко не миролюбиво.
Один из бывших бесланских заложников, Эдик Атаев, не в силах скрыть слез в исступлении кричал в микрофон: "Если мы это сейчас простим, мы будем никем, и так нам и надо!" Почти все остальные выступления дублировали эти слова, лишь добавляя красок и приводя новые и новые примеры злодеяний "Дзасохова и его своры". Люди одобрительно гудели, и организаторы митинга едва не потеряли контроль над толпой. Молодой парень по имени Заур выскочил к выступающим, вырвал микрофон и, не обращая ни на кого внимания, заорал:
— Чего вы боитесь? Кто нас сможет остановить, если мы захотим ворваться туда?
Говоря это, он указывал на здание правительства.
— Пустили сюда ингушей, а теперь расхлебываем! — в запале кричал он.— Поверьте, на Беслане все это не закончится, будут и другие школы, люди. А они смотрят на все это и плевали на нас! Надо будет это правительство сделать — мы его сделаем! Поставили здесь автоматчиков себя охранять, а ни у одной школы нет охраны. Где были эти автоматчики, когда школу захватывали? Дзасохов даже выйти к нам не захотел — просто посмотреть нам в глаза.
Толпа свирепела, пока ее не успокоил человек, у которого в Беслане погибли дети.
— Давайте пойдем и похороним наших детей, отдадим им последний долг. А потом придем и выкинем этих отсюда. Я уже ничего не боюсь — пусть в меня стреляют, пусть меня посадят. Это ничто по сравнению с тем, что пришлось пережить детям!
Мужчина разрыдался. Митинг решено было прекратить. Люди расходились со словами: "Мы поедем в Беслан на похороны, а потом придем и выкинем отсюда этих сволочей".
На следующий день, однако, все началось снова. Примерно, в 11 часов на площадь потянулись люди. Их было гораздо больше, чем накануне,— около 3-3,5 тыс. И настроены они были более решительно. После двух часов эмоциональных выступлений около тысячи человек пошли к правительственному зданию с явным намерением попасть внутрь. Путь им преградила вооруженная охрана, а все, кто в это время находился рядом с "серым домом" (так в Осетии называют Дом правительства), торопливо вошли внутрь. "Дза-со-хо-ва, Дза-со-хо-ва!" — скандировала разгоряченная толпа.
— Видите, он даже не может нам в глаза посмотреть! — кричал один из самых яростных митинговщиков. Но Дзасохов все же смог посмотреть им в глаза. Из здания вышли представители президента и предложили людям встретиться с президентом в зале "Октября". Люди категорически отказались, и тогда было решено отправить к Дзасохову десять парламентеров, которые бы смогли изложить ему требования участников митинга.
— Он согласился отправить в отставку всех силовых министров,— сказал один из переговорщиков, выйдя из "серого дома".
— Этого мало! — донеслось из толпы.— Пусть все уходят!
Люди и не думали успокаиваться. И тогда к ним вышел Александр Дзасохов, который пообещал в течение трех дней отправить в отставку все правительство.
— Через три дня мы вернемся,— решили митингующие.— Если все останется, как есть, поговорим по-другому.
Впрочем, судьба Дзасохова зависит не только и не столько от разгоряченных трагедией людей, эмоции которых, как смело выразилась недавно одна тележурналистка, "можно понять", но и, как и все в России, от позиции Кремля. Во время визита в Беслан Владимир Путин ясно дал понять, что Дзасохов его вполне устраивает как президент. Интерес Кремля состоит в том, чтобы осетины искали виноватых в бесланской трагедии не в соседней Ингушетии (неслучайно в высказываниях официальных лиц о террористах слово "араб" и даже "негр" встречается куда чаще, чем "ингуш", а президент республики Мурат Зязиков, кажется, за все эти дни ни разу не появился на телеэкранах) и не в начавшей чеченскую войну Москве — и то и другое чревато превращением Северной Осетии в очередную "горячую точку". Если кризис неизбежен, пусть это будет политический кризис: ответственность понесут республиканские власти. Вопрос в том, насколько большую ответственность пожелает возложить на них осетинский народ. Проще говоря, достаточно ли будет уволить осетинское правительство, или в отставку через некоторое время придется уйти и президенту тоже. Если и этого окажется мало, можно будет считать, что бесланские террористы вполне достигли своей цели.