Разум умер, но дело его живет

В концертном зале «Зарядье» состоялся перенесенный с прошлогодней ковидной поры концерт знаменитого итальянского ансамбля старинной музыки Il Giardino Armonico. Подопечные дирижера и флейтиста Джованни Антонини на этот раз привезли программу своего последнего альбома «Смерть разума» (La morte della ragione). Ошарашивающую презентацию музыки XV–XVII веков оценил Сергей Ходнев.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

У программы «Смерть разума» есть и подзаголовок: «Музыкальное путешествие из XV в XVII век». Если бы речь шла о других исполнителях, можно было бы только покачать головой и тоскливо вздохнуть — ну понятно, еще один хит-лист от Ренессанса до барокко, путешествовали уже, знаем. «La morte della ragione» — это название знаменитой анонимной паваны XVI века, и интуитивно вроде бы понятно, какой маршрут оно должно задавать этому путешествию: от рассудочности к безумствам, от высочайшей математики возрожденческой полифонии до экстравагантностей барокко.

На самом деле все не так. Головных контрапунктовых игр хватало, конечно, как хватало и всякого рода странностей и диковин, маньеристских и раннебарочных. Но путешествие вышло крайне нелинейным — оба отделения были сыграны как сплошные сеты, где дело было вовсе не в наглядности и не в хронологии. Благо состав ансамбля — смычковые струнные (не только скрипичного семейства, но и архаичные виелы), блокфлейты, корнеты, фаготы-дульцианы, сакбот, арфа, орган и клавесин — позволял с легкостью перемещаться из одного времени в другое. Ученые опусы полифонистов легко перетекали в вещи простодушно танцевальные, XVI век перемешивался с XVII. Угадать, что тебя ждет за очередным поворотом, невозможно, даже зная выстроенные в программу произведения — не все, конечно, потому что музыка худо-бедно известная, иногда так чуть ли не шлягерная, пересыпана абсолютными раритетами. Скажем, сначала музыканты перебирали разные полифонические вариации на тему песни «De tous biens plaine» (в 1490-е, очевидно, сводившей с ума Европу), дойдя до совсем чудных версий Александра Агриколы, напоминавших в исполнении Il Giardino Armonico вовсе даже Филипа Гласса. А потом, когда пришел черед «Плача на смерть Йоханнеса Огегема» (1497), сыграли его на экзотических старинных духовых без малейшего намека на чудачество или музейность, строго, тонко и проникновенно.

Или взять паваны (та самая «Смерть разума» и «Битва»), которые кто только не исполнял: у Антонини и его музыкантов вместо привычных торжественно-церемонных танцевальных номеров вышли азартные пьесы с пестрой инструментовкой, нашпигованные импровизированными «диминуциями». Как кажется, логическое ударение в программе выпадало на произведения неортодоксальные, со странным тональным языком и с обилием диссонансов, словом, совсем не на те, которые первым делом приходят в голову при упоминании успокоительного словосочетания «старинная музыка». Но и тут не без сюрпризов: слушатель, совсем как тот читатель, который ждет уж рифмы «розы», уже было приготовился, что эти маньеристские гармонические безумства ему проиллюстрируют музыкой Карло Джезуальдо — но Джезуальдо ему предъявили не в виде какого-нибудь экспрессионистского мадригала вроде «Merce grido piangendo», а в виде суховато-изощренной «Французской канцоны», сыгранной на клавесине и арфе. Зато показали то, чего ожидать было сложно: отчетливо модернистскую звучность в «Экстравагантной сонате» малоизвестного автора XVII века Джанпьетро дель Буоно, чистый прог-рок в сонате венецианского скрипача-виртуоза того же времени Дарио Кастелло.

Сыграно все это было поразительно — да, понятно, что программу эту Джованни Антонини со товарищи отточили давно, но все равно редкое удовольствие вживую услышать, чтобы разновесный и капризный старинный инструментарий звучал с такой виртуозностью, гибкостью, безупречным ансамблевым качеством. Хотя вроде бы каждый исполнительский прием обоснован научно-исследовательскими ссылками, никто не примет «Смерть разума» за скучное учебное пособие: научность здесь сплавлена с авторским художническим высказыванием, вдохновенность и лукавство — с идеальным мастерством. И без живого разума такого результата все-таки не добьешься.