В прокат вышел фильм «По соседству» (Nebenan), поставленный актером Даниэлем Брюлем. Михаил Трофименков оценил скромность звездного автора: Брюль выбрал для режиссерского дебюта сценарий, не только утрированно камерный и разговорный, но и преисполненный ехидства по отношению к актерской профессии.
Фото: Amusement Park Films
Фото: Amusement Park Films
В сравнении с «По соседству» хоть «Резня» Романа Полански, хоть «Вечеринка» Салли Поттер, образцовые клаустрофобические трагикомедии, кажутся многофигурными фресками. Имена Полански и Поттер приходят на ум не случайно — в фильме есть что-то неуловимо британское, привкус абсурдистской традиции 1960-х, приглушенная рифма со «Слугой» Джозефа Лоузи о чудовище-дворецком, разрушающем жизнь молодого богача.
Полуторачасовое действие практически не вырывается за стены кафе, слишком вульгарно-демократического для шикарного берлинского квартала Пренцлауэр-Берг. Если Даниэль (Брюль) время от времени пытается оттуда сбежать — торопится в аэропорт, на судьбоносный кастинг в Лондоне,— то только для того, чтобы неумолимо возвращаться в почти пустое в утренний час заведение. Возвращаться к потасканной хозяйке с вечной сигаретой в пальцах и несъедобному бутерброду с зельцем, дежурному алкоголику Мишке и случайному собеседнику Бруно (Петер Курт), которому на свою беду дал автограф на бумажной салфетке, тут же использованной Бруно по назначению. Весь фильм — увлекательно нюансированный диалог Даниэля и Бруно, которым при других обстоятельствах говорить решительно не о чем.
Даниэль — звезда со всеми сопутствующими бонусами: апартаменты с частным лифтом, куколка-жена, двое детей, горничная-испанка. Плюс шансы сыграть Бетховена в байопике и то ли супергероя, то ли суперзлодея (сам Даниэль не в курсе) в комиксоиде-блокбастере. В его анамнезе — джентльменский набор главных ролей в фильмах об аутисте и о зверствах «Штази», госбезопасности ГДР. Здесь Брюль, несомненно, иронизирует над самим собой: прославил его фильм «Гуд бай, Ленин!» (2003) как раз о наследии ГДР. Ну и комиксовых героев в послужном списке Брюля хватает, включая нациста-барона, полковника Герберта Земо-тринадцатого.
В общем, Даниэль — звезда как звезда. Самовлюбленный, но в меру, столь же в меру глуповатый и грешный. В его «шкафу» спрятаны не скелеты, а так, смешно сказать, скелетики. Если с ним по-хорошему, то и он по-хорошему. Если по-плохому, то он самое большее пригрозит обидчику: мой адвокат вас законопатит.
Медлительный Бруно, задолго до полудня починающий первую кружку пива, казалось бы, столь же немудрен. Он двойник Даниэля в том смысле, что у него тоже не должно быть никаких тайн и грехов. Если на лице у Даниэля написано «жизнь удалась», то на лице Бруно читаются клонящаяся к закату скучная жизнь, скучная работа, семейные нелады. Правда, есть у него страстишка покритиковать подвернувшуюся под руку звезду. Дескать, и агенты «Штази» — люди как люди, а не карикатурные, как в кино, упыри, и аутист у Даниэля вышел как-то не очень. Самоутверждается дедушка.
Ах, если бы Бруно самоутверждался. Мораль фильма сводится к булгаковской максиме: «Никогда не разговаривайте с неизвестными». Тем более никогда не отстаивайте перед незнакомцами право на свой образ жизни. Коготок увязнет — всей птичке пропасть. И уже не понять, кто сидит за столиком напротив тебя. Впавший в ничтожество сотрудник «Штази» или жертва коммунизма? Или жертва, напротив, дикого капитализма, лишившего отца Бруно и квартиры, где ныне обитает Даниэль, и по большому счету жизни? Скромный сплетник, подрабатывающий в ночном банковском колл-центре и от скуки подсматривающий за соседским житьем-бытьем? Или методичный, самозваный палач цифровой эры, проникающий не просто в «жизнь других», как назывался знаменитый фильм о «Штази», а в их подсознание? И вот уже «жизнь других» летит под откос, а любая попытка как-то ее склеить приводит к еще пущим катастрофам.
Социопат, манипулятор, сталкер — все эти определения вполне подходят Бруно, если оставаться в реалистической системе координат. Несмотря на сугубый бытовизм, с экрана же время от времени посвистывает этаким метафизическим сквознячком. Не сам ли Князь мира сего подкараулил Даниэля, чтобы напомнить ему о тщете всего сущего? Но даже если и так, ничего страшного, полагает Брюль. В конце концов, дьявол по большому счету тоже скучающий мужик, которому невтерпеж с кем-нибудь поболтать за пивом.