«Для меня вопрос признания "Спутника V" — один из приоритетных»

В октябре в должность вступил новый посол Италии в РФ Джорджо Стараче. В своем первом интервью российским СМИ дипломат рассказал обозревателю “Ъ” Галине Дудиной, как он стремился попасть и наконец попал в Москву, почему его не пугает кризис в отношениях между Россией и ЕС и как переговоры о взаимном признании вакцинных сертификатов могли бы способствовать процессу вакцинации в РФ.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

«Это как вытянуть счастливый билет»

— Ваш предшественник, посол Паскуале Терраччано, рассказывал, что сам просил министра иностранных дел Италии назначить его послом в Россию. А вы как?

— Я ждал этого много лет. Можно сказать, что я мечтал приехать работать в Россию с начала своей карьеры. В те времена, представьте себе, еще не было смартфонов, и люди много читали. И так получилось, что в студенческие годы я много читал русских писателей: Толстого, Достоевского, Чехова… Но найти курсы русского языка в то время было не то что сейчас, так что учить русский я даже не думал. Шло время, и, когда я уже получил ранг посла, я стал настойчиво добиваться, чтобы меня направили в Россию. И мне повезло. Это будет последнее назначение в моей карьере, и завершить ее в России — это как вытянуть счастливый билет. Но когда вы к чему-то стремитесь и проявляете настойчивость в своем стремлении, то у вас обязательно получится.

— Какие приоритетные направления вы собираетесь развивать в новой должности?

— Все, что позволило бы не только поддерживать контакты по официальным каналам, но и показать российской аудитории, интеллектуалам, журналистам, всем россиянам, что такое Италия, почему на самом деле Италия — подходящий партнер для России, и я также хотел бы показать, что связывало нас в прошлом и может связывать в будущем. Это возможно через экономические связи, «мягкую силу», социальные контакты, через все, что связано с личными контактами и физическим присутствием, через подобные интервью… Это непростая работа: необходимо интегрировать стратегии и задействовать инструменты из области экономических, культурных, политических связей.

Ждем, что в декабре в Риме пройдет очередное заседание Российско-итальянского совета по экономическому, промышленному и валютно-финансовому сотрудничеству, и надеюсь, что после этой точки отсчета станет больше двусторонних визитов.

Конечно, сейчас непростой момент. Мне выпала честь быть послом страны, крайне близкой России, в тот час, когда Россия переживает трудности с другими, как мы видели совсем недавно, когда Россия приняла решение приостановить работу своего представительства при НАТО, а также работу структур альянса на своей территории. Полагаю, что в этом контексте чрезвычайно важно — опираясь в том числе на то доверие, которое Италия заработала благодаря своей неизменной взвешенности,— прилагать усилия к перезапуску конструктивного диалога, способного принести выгоду всем. Это касается масштабных глобальных вызовов — здравоохранения, борьбы с изменением климата и энергетического перехода,— а также тех действий, которые международное сообщество обязано предпринять в кризисных регионах, например в Ливии и Афганистане. Очевидно, что невозможно рассчитывать на достижение положительных результатов по этим вопросам без сотрудничества с Москвой.

— Вы упомянули «мягкую силу». В центральном аппарате МИД РФ как раз должен появиться целый департамент, который займется этим направлением — и интересно, что аналогичное подразделение создается и в итальянском МИДе, причем возглавит его ваш предшественник Паскуале Терраччано.

— Верно, и я рад, что и в Риме придают все больше значения «мягкой силе», публичной дипломатии, как и в Москве. Я жду, что с моим другом и коллегой Паскуале Терраччано — а он один из наших лучших дипломатов — я смогу обмениваться мнениями и стратегиями. Тем более что он был здесь послом и так хорошо изучил Россию, интересы и стремления россиян.

— А вы сами ранее бывали в России?

— Я несколько раз был в Москве в начале 2000-х, приезжал на несколько дней, в составе итальянских делегаций. И могу сказать, что всего за 15 лет Москва стала абсолютно другой. Я был приятно удивлен, когда вернулся: не думаю, что в мире есть еще хоть один мегаполис, который настолько стремительно изменился бы за это время. И при этом это место, где русские традиции сочетаются с чертами, свойственными Нью-Йорку, Лондону, большим городам западного мира. Я видел бывшие фабрики, переделанные в современные офисы — точно такие же, как на Манхэттене. И буквально в двух шагах от них— памятник Пушкину или фотографии Брежнева, которые я видел у здания ТАССа. В Москве повсюду история, но когда я отправляю моим друзьям фотографии современной Москвы, «Сити», где как грибы выросли небоскребы, они попросту не могут в это поверить. Слишком мало людей за рубежом знает, что сегодня представляет собой Москва — убежден, что в этом отношении работа, которую будет вести новый департамент российского МИДа, будет иметь большое значение.

«Я не вижу трудностей в продолжении укрепления диалога с этой великой страной»

— Кажется, вы настроены очень оптимистично. Но разве вы не ограничены в своих возможностях из-за кризиса в отношениях между Россией и ЕС?

— На днях я был в Москве на специализированной выставке обуви и кожгалантереи, где были представлены 84 компании из Италии. Впервые за несколько лет многие присутствовали очно — и я видел, сколько там было итальянских производителей, которые были счастливы сюда приехать и подписать контракты. Я говорил и с ними, и с их российскими партнерами из разных регионов, я видел, как бизнес набирает обороты, и сказать, что они были этим довольны, это ничего не сказать.

Помимо этого, я уже встречался с представителями МИД РФ, Кремля, с главным исполнительным директором «Роснефти» (Игорем Сечиным.— “Ъ”) — для российско-итальянского сотрудничества открыты все возможности. В том числе и на политическом уровне мы можем развивать важные инициативы, продолжать секторальный диалог. Полагаясь на открытое, недвусмысленное обсуждение вопросов, в которых мы занимаем разные позиции, я не вижу трудностей в продолжении укрепления диалога с этой великой страной, тем более что у нас столько направлений, где мы уже активны. Едва ли не единственная сложность, которую я предвижу, что мне предстоит интенсивно работать и в конце концов я буду очень уставшим. Скучно тут точно не будет.

Да, я настроен оптимистично. Потому что до того я был послом в Японии — и это было как на другой планете. А когда идешь по Москве, понимаешь, что Москва и Россия в целом очень близки Европе. Несмотря на политические проблемы, которые сохраняются в отношениях между западным миром и Россией, невозможно, чтобы ваша страна не нашла способа перезапустить этот диалог. Слишком сильны связи между нами, невозможно перечеркнуть всю нашу совместную историю. Вот почему я уверен, что в долгосрочной перспективе ситуация хуже не станет, а эти проблемы попросту закончатся и о них будут вспоминать, как о сложном, но конечном периоде наших уже многовековых отношений.

— Какого рода сотрудничество вы обсуждали с главой «Роснефти»?

— У «Роснефти» множество проектов в России, и итальянские компании, работающие в этой сфере, например Saipem, Tecnimont или многие другие средние и малые предприятия, очень заинтересованы в участии в будущих крупных проектах — например, «Восток Ойл». Кроме того, «Роснефть» реализует совместные с итальянскими компаниями проекты и за рубежом — например, с Eni в Мозамбике и Египте. Поэтому я полагаю, что российские и итальянские компании в будущем смогут вместе работать над крупными инфраструктурными проектами как в России, так и за ее пределами.

— А никто из итальянских импортеров вин не жаловался вам на трудности связи с новыми нормами маркировки и обязательством новой регистрации для импортеров?

— Да, это проблема, которую нам нужно решить, иначе это может ударить по экспорту в РФ ряда ключевых марок итальянских и европейских вин. Сейчас мы надеемся достичь технического решения — моратория и, возможно, внесения поправок в законодательство. Иначе в конечном счете пострадают в таком случае потребители. Ведь Россия — очень зрелый рынок в плане вин. Многие здесь знают о вине куда больше меня и ожидают получить такой-то конкретный сорт кьянти или ламбруско, потому что знают его и, вероятно, пробовали его в Италии, путешествуя по стране и по винокурням. Конечно, это не массовая история, но такой спрос на редкие вина существует, и обязательство новой регистрации может затронуть именно его. Италия — импортер №1 иностранных вин в Россию, представьте себе, как мы обеспокоены.

«Бизнесмены и туристы будут охотнее вакцинироваться, если это позволит выезжать в европейские страны»

— Обычный российский турист сейчас может поехать в Италию?

— На данный момент в Италию из России можно въехать по ряду конкретных оснований. Например, по приглашению проживающих в Италии близких родственников, бизнес-партнеров в Италии, от учебного или лечебного заведения. Начиная с мая, мы принимаем запросы на обновление шенгенских туристических виз с истекшим сроком действия, которыми можно будет воспользоваться, когда будут отменены ограничения на международные поездки в целях туризма. Мы ждем, чтобы в России и во всем мире улучшилась ситуация (с коронавирусом.— “Ъ”), чтобы иметь возможность смягчить ограничения на передвижение и для туристов.

Остается еще и другая проблема. В ЕС много где требуют европейский сертификат о вакцинации: лично я надеюсь, что мы сможем прийти к взаимному признанию европейского и российского сертификатов о вакцинации. Это еще один вопрос, в котором последнее слово должно оставаться за наукой, а не за политикой.

— Вы говорите о признании на уровне ЕС? Или Рим может признать отдельно российские сертификаты?

— Нет сомнений, что в Риме обсуждали эту идею с Брюсселем. Но нам необходимо единое техническое решение, в том числе по QR-кодам. И когда оно будет достигнуто, это могло бы заодно способствовать росту популярности вакцинации в России: бизнесмены и обычные туристы будут охотнее вакцинироваться, если это позволит выезжать в европейские страны.

— Но вы же в курсе всех сложностей с признанием «Спутника V» в ЕС?

— Да, Европейское агентство по лекарственным средствам (ЕМА) еще продолжает свою работу.

— Уже многие месяцы…

—- Я знаю, но — повторю — это технический, а не политический вопрос, и нам всем следовало бы защищать его от инструментализации и полемики, каковые, на мой взгляд, не способствуют диалогу, который ведется между Москвой и Брюсселем.

— И когда, как вы полагаете, он может разрешиться?

— Для меня вопрос признания «Спутника V» один из приоритетных. Я поддерживаю контакт с нашим Минздравом, который на связи с Брюсселем. Все усердно работают над этим вопросом, и я могу только надеяться, что эта работа вскоре принесет желаемые результаты.

— Пока он не решен, итальянские визовые центры в России простаивают. Вы не намерены их закрывать?

— Итальянские визовые центры не простаивают. В скором времени работать будут восемь из двадцати пяти, но как только проблема признания вакцины и сертификатов будет решена, мы снова откроем их все. Мы хотим обеспечить жителям России, проживающим вдали от Москвы и Санкт-Петербурга, возможность обратиться за визой поблизости.

— В выходные в Риме пройдет саммит G20 (интервью было взято накануне.— “Ъ”). В Москве часто утверждали, что многосторонний формат «двадцатки» сегодня актуальнее «семерки». Вы с этим согласны?

— Честно говоря, я не стал бы сравнивать актуальность и эффективность различных международных форумов, отличающихся друг от друга по составу, компетенции и целям. Италия глубоко верит в оба эти формата. G7 и G20 обладают различными характеристиками, поэтому есть вопросы, которые больше подходят для работы в рамках G7, а есть такие, которые эффективнее рассматривать в формате G20. С другой стороны, Италия всегда стремилась к многосторонним и как можно более инклюзивным форматам, о чем свидетельствует и кампания за как можно более инклюзивную и приемлемую для всех реформу Совбеза ООН, которую мы ведем уже не одно десятилетие. Именно в этом ключе мы с большим воодушевлением работаем в рамках нашего председательства в «двадцатке» в год, отмеченный масштабными вызовами, связанными с пандемией и с такими в некотором смысле неожиданными кризисами, как афганский. И, честно говоря, мне кажется, что пока что мы неплохо поработали!