«Я бы написал любую дрянь — лишь бы мне заплатили за это»
Джек Лондон о том, как он стал писателем
22 ноября исполняется 105 лет со дня смерти Джека Лондона. За 40 лет жизни он успел побывать устричным пиратом и матросом на шхуне, гладильщиком в прачечной и кочегаром, рабочим на джутовой фабрике и расстановщиком кеглей в кегельбане, принять участие в марше безработных на Вашингтон и стать знаменитым автором приключенческих романов. В приключениях он действительно знал толк, и его стремление стать писателем тоже было одним из приключений. Перечитали письма, в которых он об этом рассказывает.
Фото: AP
Фото: AP
1
Вы найдете здесь мою попытку переписать первое письмо. Я целых два дня сидел над ним и серьезно его переработал. По трудностям, которые у меня возникли, и по опыту с первым ужасным вариантом я заключаю, что мне нужно будет переписать его в третий раз, чтобы оно прилично выглядело. Однако я шлю его таким, как оно есть. Я и представить себе не мог, что мои первые письма так плохи. Теперь я это вижу.
2
Я не знаю, что делать. Как в тумане, чувствую, что во всем я неправ, что я не строю характеры, как должен, или даже письма пишу не такими, как их нужно писать. Но я надеюсь — со временем все вызреет. Во всяком случае, это хороший способ честно понять ограниченность человеческих возможностей.
3
Когда я только начинал писать, у меня не было никаких представлений об искусстве. Так что по мере того, как я учился писать, мне приходилось еще заниматься самообразованием, и это не говоря о том, чтобы зарабатывать на жизнь.
4
Я бы написал любую дрянь — лишь бы мне заплатили за это.
5
В жизни я столько странствовал, что в моем чтении и образовании создались огромные пробелы, и мне они так заметны, что я постоянно сомневаюсь в себе.
6
«Кольерс» заплатил мне 500 долларов за «Революцию». Не знаю, когда они ее опубликуют. Может быть, никогда.
7
Роман закончен и принят. «Макклюр» выпустит его осенью. Это мой первый роман, и он не ахти какой. Я мог бы написать еще три книги такого же размера, разбираясь с ошибками, допущенными тут.
8
Вам когда-нибудь говорили, что вы отвратительно пишете? Я имею в виду отвратительный почерк. У вас почерк почти так же ужасен, как у меня, только я прячусь за печатной машинкой, и никто об этом не догадывается.
9
Я думаю, вы говорите о Ногути. Это японский поэт, не так ли? К сожалению, я незнаком с большинством литературных светил — моя жизнь была слишком короткой, слишком занятой и слишком далекой от подобных связей.
10
Моя любовь к чтению рано взрастила во мне желание писать, но мой образ жизни не давал мне это попробовать.
11
Я был ловцом лосося, устричным пиратом, матросом на шхуне, рыбацким патрульным, портовым грузчиком и просто искателем морских приключений — по возрасту мальчик, но среди мужчин мужчина. Всегда с книгой, и всегда за чтением, пока остальные спали.
12
Меня называли жестоким, безжалостным, бессердечным, неуступчивым и т. д., и все почему? Потому что я не соглашался на предложения прибиться к какому-то берегу и остаться на нем навсегда.
13
Поверь, соприкосновения с окружающим миром не причинят тебе вреда, если правильно относиться к трению. Вообще самый полезный опыт — это оказаться в руках знатоков своего дела, которые не станут с тобой церемониться. Для меня это всегда было лучшим образованием.
14
Человеку нужно, чтобы рядом всегда были те, кто лучше, чтобы было с кем себя сравнивать. Иначе он не будет расти или его рост окажется односторонним и причудливым. Тот, кто бежит с пейсмейкером, всегда развивает лучшую скорость, чем тот, кто бежит сам по себе.
15
В литературе мне неоткуда было ждать помощи или совета — я просто мыкался в темноте, пока где-нибудь не удавалось пробить дыру и оттуда не просачивался свет. Прописные истины становились для меня откровением. Некому было указать мне на ошибки.
16
Что касается учебы, то я все время учусь. Никогда не целый вечер, но несколько часов перед сном я всегда провожу в кровати с книгами. Меня интересует вообще все — мир такой интересный.
17
Поэзия? Да чего бы я только не отдал за возможность сесть и написать что-то амбициозное! Но за это ведь не платят, вот я и не сажусь. Надо так долго набивать руку, чтобы вышло что-то стоящее, но все эти мучения не имеют никакой рыночной стоимости.
18
Не было ни дня, чтобы я не написал как минимум 1500 слов, а иногда и все 2000. Каково, а? И при этом я выполнял все свои прочие обязательства, продолжал учиться и каждый день корректировал от 16 до 48 листов. Иногда я по 48 часов не касался ногами пола, а из внешнего мира видел только крыльцо, с которого вечером забирал газету.
19
Дела здесь, в Лондоне,— ужасны; и они еще говорят мне, что это хорошие времена и все обеспечены работой, кроме нетрудоспособных. Ну если это хорошие времена, то, как выглядят плохие времена, я и представить себе не могу!
20
К черту себя! Надо забыть о себе. И тогда мир тебя запомнит. Надо вложить всего себя в работу, но не дать себе нигде вылезти наружу. Когда Гамлет произносит свой монолог, думает ли читатель в этот момент о Шекспире? Только потом — ох уж это потом — он говорит о гении Шекспира.