Знаменитый американский баритон Томас Хэмпсон дважды выступил в московском Зале Чайковского — сначала с Государственным оркестром имени Светланова (ГАСО) под управлением Владимира Юровского, а затем в компании бас-баритона Луки Пизарони — с Российским национальным молодежным симфоническим оркестром под палочку Михаила Татарникова. Рассказывает Ая Макарова.
Фото: Коммерсантъ / Иван Водопьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Иван Водопьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Иван Водопьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Иван Водопьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Иван Водопьянов / купить фото
В новейшей истории Томас Хэмпсон оказывается в Москве уже в третий раз, но впервые не как единоличный главный герой. Пять песен Малера на стихи Рюккерта были концептуально встроены в программу ГАСО, а предъявленный во втором концерте проект «No Tenors Allowed» («Тенорам вход воспрещен») изначально придуман для двух равноправных низких голосов.
Юровский делал с Хэмпсоном программу, похожую на московскую, с Берлинским радиооркестром весной 2019 года (Гайдн и Малер, а во второй части наш современник Бретт Дин). Тогда Малер стал мостиком от успокоительного Гайдна к цинизму современности. В Москве во втором отделении разместились «фантастические вариации на тему рыцарского характера для большого оркестра "Дон Кихот"», сочинение 33-летнего Рихарда Штрауса, и структура концерта сущностно перестроилась. Театральные без иллюстративности, изобразительные без подражательства вариации — этакий путеводитель по благородству для самых маленьких. Не теряя иронической дистанции, Штраус силами оркестра рассказывает о похождениях безумного идальго, то посмеиваясь над его неуклюжим оруженосцем (соло на альте — Василий Кухаренко, бас-кларнет — Василий Чернятин, теноровая туба — Константин Куприянов), то позволяя виолончели шутить над смертью (солист Пауль Суссь), одновременно эту смерть оплакивая.
«Дон Кихот» звучал комментарием к первому отделению: не зря начиналось оно с Прощальной симфонии, в которой музыканты постепенно (и очень театрально) по одному покидают сцену — времена простоты и комфорта закончились, рыцарей тоже нет и больше не будет. Что же дальше? Порядок малеровских песен Юровский и Хэмпсон традиционно поменяли и поставили первой «Blicke mir nicht in die Lieder» («Не подглядывай в мои песни»), которая в Москве прозвучала в необычайно быстром темпе, словно венское кокетство нужно было поскорее проскочить, чтобы перейти к вопросам, жизненная важность которых все нарастает, как к «Um Mitternacht» («В полночь») нарастает и оркестровая мощь. Хэмпсон, к которому после вынужденной карантинной паузы вернулась изумительная вокальная форма, без труда главенствует над оркестром, но не менее свободно вплетает свой баритон в общую музыкальную ткань, становится одним из инструментов. Сформулировать словами вопрошание к экзистенции не так просто, даже если пользоваться словами Фридриха Рюккерта, но у Юровского и Хэмпсона получается. Оба работают тончайшим штрихом, стремятся сделать слышимой и сложную оркестровую фактуру, и не менее сложную этическую. Оба, конечно, Дон Кихоты, каждый по-своему, и оба умеют преобразовывать реальность через музыку и театр. Цикл «Рюккерт-лидер» они заканчивают на «Ich bin der Welt abhanden gekommen» («Я пропал для мира»), и в прозрачном, чуть сладковатом звучании скрипок (их уверенно вел Сергей Гиршенко) истаивает перед антрактом еще одна реальность, та самая, по которой будет буквально до безумия скучать штраусовский Дон Кихот.
При всей любви к социально значимым заявлениям Юровский прокомментировал сегодняшний день до того изящно, что брошенную перчатку можно было и не заметить. Как можно было при желании проигнорировать и вердиевскую часть программы второго вечера, тем более что в КЗЧ арии и дуэты снабжать переводом не стали. Поэтому, когда Родриго ди Поза (Хэмпсон) в дуэте с королем Филиппом II (Пизарони) из «Дон Карлоса» выразительно указывает рукой в зал, описывая ужасы тирании, а гордый и тщеславный Макбет (снова Хэмпсон) в речитативе перед арией декларирует свое право на уничтожение страны, в зале почти никто не вздрагивает. В конце концов, как вполголоса заметил Пизарони-Филипп, «король ничего не слышал, но берегись Великого инквизитора».
Развлекательный по видимости концерт, как все проекты Хэмпсона, не так прост. «No Tenors Allowed» — мини-антология, позволяющая осознать баритон и бас как певческие голоса с непростым ресурсом рефлексии. Для представления себя Хэмпсон и его давний соратник Лука Пизарони выбирают узнаваемые, но в основном не самые раскрученные оперные номера (даже из арий моцартовского Фигаро Пизарони поет вторую). Здесь можно было оценить и певческое мастерство обоих, и удивительную для первого совместного проекта слаженность с оркестром под управлением Михаила Татарникова, но откинуться в кресле и наслаждаться красивыми звуками все равно не получалось: нужно слушать, и слушать внимательно.
От взрослых и маститых музыкантов ГАСО артисты Молодежного оркестра сразу отличаются более жирным штрихом и юношеским задором, неугасимым даже на piano. То, как горят глаза и у них, и у дирижера, не только видно, но и слышно. Видимо, не желая лишиться возможности поучиться у превосходных певцов и блестящих педагогов (оба артиста много преподают, а Хэмпсон умеет учить не только вокалистов), оркестранты почти все играли полным составом, буквально заполнив сцену инструментами, а зал — звуком. Верди и Пуччини такая мощь не повредила, а сладить с бесконечными дублировками у Моцарта в конце концов тоже почти удалось.
Самозабвенно ярко прозвучала и классика мюзиклов, особенно Ирвинг Берлин и Коул Портер: для последней трети программы солисты вышли с микрофонами, и рьяная молодежь смогла себя не сдерживать, при этом точно поймав стиль американской радиомеломании начала XX века.
Но едва ли не главной удачей вечера стал дуэт Ричарда и Джорджа из «Пуритан» Беллини со сложнейшим и красивейшим соло валторны в начале, великолепно исполненным Аидой Насибовой. Разговор двух пуритан — на самом деле тоже и о прекрасной эпохе, и о том, в какой ситуации и как можно сохранить свою совесть.