В Александринском театре состоялся танцевальный финал XII Международного фестиваля искусств «Дягилев P. S.». Программа «Диалоги» объединила в один вечер шесть лидеров современного танца разных поколений и артистов из пяти трупп мира. Рассказывает Татьяна Кузнецова.
Фото: Коммерсантъ / Евгений Павленко / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Евгений Павленко / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Евгений Павленко / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Евгений Павленко / купить фото
Полуторачасовые «Диалоги» — это череда дуэтов, поставленных в разное время хореографами, чьи имена составляют историю современного танца: от 76-летнего Матса Эка до 27-летней Эммы Портнер — ее многомиллионная интернет-известность, возможно, сейчас превосходит славу ее старших коллег, довольствовавшихся лишь сценой и киноэкраном. Впрочем, «живьем» хореографию Портнер в России увидели впервые. Проверка сценой доказала, что ажиотаж вокруг молодой канадки — не интернет-пузырь. «Острова» на музыку Фореста Свордса в хирургически-точном и артистически-тонком исполнении Уитни Йенсен и Саманты Линч из Национального балета Норвегии — редкая смесь четко решенных технических задач и психологической глубины. Танцовщицы, составляющие поначалу единое существо о восьми конечностях (в разные моменты дуэта неразделимы их ноги, руки, головы), постепенно отдаляются друг от друга, чтобы в финале растаять в темноте в разных концах сцены,— по существу, это история страстной лесбийской любви, завершившейся печальным расставанием.
Расстаются и герои «Экспромта», поставленного Сашей Вальц на музыку Шуберта для танцовщиков ее компании Sasha Waltz & Guests с такой непривычной для хореографа сентиментальностью, что впору заподозрить участие самых артистов. Имитируя слепоту, героиня Клаудии де Серпа Соарес (артистки коротконогой, коренастой, угловатой, с лицом, наполовину окрашенным красным) простирает вперед руки, переступает на полупальцах, ежеминутно угрожая потерять равновесие. Рослый надежный герой Гюн Мо Кима оберегает ее от падения, подхватывая у пола, перенося с места на место и восстанавливая вертикаль ее тела. Слишком однозначная техническая задача, слишком очевидное ее решение и несоответствие физических данных артистки ее трогательному персонажу заставляют потерять интерес к происходящему еще до разлуки героев в финале.
Необязательно, как-то мимоходно заканчивается «Б/олеро» Охада Наарина, сочинившего свою версию Равеля на электронную музыку Исао Томиты,— японский композитор препарировал оригинал, выделив под конец остинато аккомпанемента и растворив в нем мелодию. Похоже, и задача хореографа заключалась в том, чтобы обманывать ожидания: вот Мааян Шинфелд и Рани Лабзелтер из компании «Батшева» синхронят повторяющиеся простейшие движения (вроде выбрасывания рук вверх), но вместо того, чтобы довести общий жест до кульминации, одна из них вдруг отвлекается на какую-нибудь брутальную сольную связку. Не успевает ее коллега подхватить движение, как та уже перемещается на авансцену с иным пластическим ребусом. Погасший свет закончил эти манипуляции на полувзмахе, но вовремя — прием выглядел исчерпанным.
Активная Кристал Пайт ставит быстрее, чем успевает придумывать своим балетам имена. Представленный в «Диалогах» номер назывался просто — «Новая постановка» на музыку Оуэна Белтона и британской группы Cinematic Orchestra (мировая премьера состоялась лишь десять дней назад). Танцовщики труппы Пайт Kidd Pivot Грегори Лау и Рене Сигуин с преуморительной серьезностью разыграли трагикомическую историю удушающей любви. Разглядеть этот сюжет за технической виртуозностью удалось не сразу: резкие мелькания рук-ног, захлесты, перебросы, низкие поддержки без гендерных различий намекали скорее на соперничество. Лишь к финалу, когда объятия партнерши стали нежнее и требовательнее, а партнер пытался их избежать самыми затейливыми способами, стало понятно, что своей сложной хореографией Кристал Пайт просто иронизирует над гротесками человеческих отношений: ее герой испустил дух на коленях у героини.
Лексика Иржи Килиана не менее изощренная: стремительность жестикуляции и телодвижений персонажей его «14’20» (столько минут и секунд длится дуэт на музыку Дирка Хаубриха, основанной на двух темах Малера) иногда напоминала скороговорку Марко Гёке, только адресную, ситуационную — как лихорадочные обвинения, выплеснутые в горячке спора. Уитни Йенсен и Лукас Лима из Национального балета Норвегии — пара превосходно станцованная, чувствующая малейшие полутона пластических интонаций. Любовный дуэт, начавшийся после того, как героиня демонстративно сдернула майку, приближался к гармонии знаменитых килиановских адажио, но был прерван самым неожиданным образом: партнеров разлучил (а потом и похоронил) пласт линолеума — расплата за былое непонимание.
Но самый эротичный и самый трогательный дуэт представил Матс Эк. Первое свидание героев его «Джульетты и Ромео» на музыку Чайковского дивно станцевали Марико Кида и Джонни Макмиллан из берлинского Штаатсбалета. Узнаваемый Эк с его ликующими парными жете и проносами-поддержками здесь предельно нежен и проницателен: девчонка Джульетта и парнишка Ромео, ласкающиеся как звереныши, кажется, так и не поняли, что за неодолимое томление перевернуло их жизнь.
«Диалоги», конечно, не соревнование. И не лекция о трансформации танцевальной техники, стилей, постановочных приемов и гендерных ролей, хотя этот гармоничный вечер так и тянет поверить алгеброй. И анализ приводит к парадоксальному выводу: современный танец меняется медленнее, чем танец балетный, авторов ХХI века часто не отличить от предшественников. А главный критерий качества и вовсе вечен, как мир. Когда-то Иржи Килиан, знающий в этом толк, сказал, что, если он отрывает спину от спинки стула, значит, постановка хороша. На «Диалогах» зрителям раскинуться в креслах точно не удалось.