Грант имени Чайковского
Восемь мировых премьер «Русской музыки 2.1» в Московской филармонии
В Концертном зале имени Чайковского состоялся концерт лауреатов программы «Русская музыка 2.1» — совместный проект Aksenov Family Foundation, Московской филармонии и Московского музея современного искусства. Восемь новейших сочинений представили Российский национальный молодежный симфонический оркестр (РНМСО) и Московский ансамбль современной музыки (МАСМ) под управлением Федора Леднёва. На концерте побывал Илья Овчинников.
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Восемь мировых премьер за вечер — когда последний раз такое случалось на главной сцене Московской филармонии, да и на любой другой? Готовясь отметить столетие, одна из старейших концертных организаций страны не только вспоминает славное прошлое: появилось среди прочего несколько новых серий концертов, посвященных современной музыке, и этот вечер, безусловно, из важнейших. Он стал продолжением инициативы, направленной на поддержку современных российских композиторов (вне зависимости от места их проживания). Программа стартовала в 2020 году по инициативе фонда Aksenov Family Foundation предоставившего грантовую поддержку восьми авторам, отобранным экспертным советом.
Объединение усилий филармонии и фонда — шаг естественный и своевременный: концерт лауреатов прошлого сезона прошел в Центре имени Мейерхольда, но оказалось, что и зал Чайковского способна заполнить программа из одних мировых премьер, принадлежащих тем, кто в расцвете сил сегодня. Согласно обычной логике концертов с участием ансамбля и оркестра, оркестр выступает последним; в этот раз вышло иначе, и к лучшему. Антракт затянулся, состоявшийся следом перформанс «Spokoyno» Александра Чернышкова оказался длиннее трех других номеров второго отделения, вместе взятых, и не дал слушателям возможности расслышать их как следует (в особенности тем, кто их не дождался) — при всей самоотдаче солистов МАСМ. И если в сочинениях Антона Васильева и Елены Рыковой было много интересного, то опус Марины Полеухиной, также в жанре перформанса, показался устаревшим еще до написания и не слишком удачно завершил вечер.
Зато первое отделение воспринималось как единый ударный аккорд с точки зрения и организации, и выстроенности, и собственно музыки. Все четыре произведения ответили «да» на вопрос о том, способны ли композиторы в возрасте от 30 до 50 писать не только «для двух гобоев, губной гармошки и пылесоса» или ансамбля солистов, но и для большого оркестра. Невозможно не назвать героями артистов РНМСО, под руководством Федора Леднёва подготовивших и блистательно исполнивших четыре новейшие, сложнейшие и абсолютно разные партитуры. Элементы программы сменяли друг друга с четкостью идеального механизма: видеопрезентация композитора — десятиминутная пьеса — краткий комментарий ведущего Ярослава Тимофеева — и так далее. Слова композиторов были не менее интересны, чем музыка.
«Пьеса у меня непростая, просто сумасшедшая» — Александра Филоненко о своей «Memory Code»: впечатляющая хроника работы памяти автора, прозвучавшая не в полную силу из-за не включившейся вовремя фонограммы. «Я тревожный котик»,— представляет себя Олег Крохалев, чья пьеса «Catcher» начинается и завершается продолжительными паузами. Главный ее сюжет — взаимодействие музыкантов и звукорежиссера, транслирующего препарированные звуки в зал, оказывающийся как бы меж двух оркестров. «Ничего своего у нас нет, ничего нет не похожего ни на что» — кредо Владимира Раннева. Герой его «Сильнейших» — Арина Зверева, на пение которой словно в реальном времени реагирует оркестр: к финалу он почти в полном составе играет на треугольниках — 75 штук,— и хочется слушать еще, десяти минут мало. Подобными рамками не ограничивается Владимир Горлинский — его «Терракотовый» длится почти полчаса. «По сравнению с религией и мистическим опытом музыка круче»,— заявляет композитор и доказывает это, представляя что-то вроде гигантского инструментального театра. По залу ходят певицы с мегафонами, духовики, оркестранты на сцене смеются в голос, звучит подобие марша и многое другое — но словами не передать, как и почему это сливается в единое и очень музыкальное целое с совсем уж неожиданным мажором в финале.