Диагноз «рак» или подозрение на него — это не только страшно, но и непонятно. Куда идти? Где обследоваться? Поискать другого врача? Поехать в Москву? Может, лучше платно? Вопросы, от которых порой зависит жизнь. Но врачи не привыкли подробно и понятно объяснять. Да и сами не все понимают, и времени на прием мало. Поэтому хорошо, что появляются службы маршрутизации таких пациентов. Недавно возникший Центр сопровождения онкопациентов в Белгороде — пример того, как делать это дешево и эффективно.
Алексей Каменский
Фото: Юлия Кауль
Алексей Каменский
Фото: Юлия Кауль
Есть специальные люди, которые помогают организовать лечение за рубежом. Они там якобы знают все ходы и выходы. Часто кажется, что хорошо бы иметь вот такого посредника для взаимодействия и с нашим родным здравоохранением. Особенно когда речь о серьезных болезнях. В онкологии таких организаций, в основном некоммерческих, уже немало. Поэтому белгородский опыт может многим пригодиться.
Фонд «Святое Белогорье против детского рака», самая известная благотворительная организация Белгородской области, занимается детьми. Но взрослые с раком тоже звонили в фонд и спрашивали, как быть,— решили помочь и им. Проект стартовал этой весной.
— Проблемы у взрослых и детей похожие: прежде всего, человек не понимает, что ему делать, когда отправили обследоваться или только что поставили диагноз,— говорит глава фонда Евгения Кондратюк, сама тоже онкопациент.— Я думала сначала, нужен просто колл-центр, чтобы объяснить человеку, куда идти. Но нет.
Можно рассказать, где делать МРТ, но в Белгороде — неважно, что речь о подозрении на рак,— время ожидания доходит до полугода. Можно объяснить, что лекарства выдают в специальной аптеке, а их там нет, и что дальше? Государственную систему пришлось настраивать своими силами.
— Я пошла к губернатору и сказала, что мне нужна поддержка,— рассказывает Кондратюк.
Ее в области достаточно знают, чтобы можно было вот так действовать. В результате в каждом медицинском учреждении выделили ответственного за взаимодействие с «Белогорьем». Центр пытался для начала решить проблему через них. Стали выясняться удивительные вещи.
Например, про МРТ: оказалось, что госквот достаточно. МРТ могут делать по ОМС многие коммерческие центры, но поликлиники, видимо, по привычке работают с кем-то одним, квоты там кончаются, возникает очередь.
— От заведующей поликлиникой требуется просто позвонить в несколько центров и спросить: ребята, есть у вас квоты? — говорит Кондратюк.
Или, например, про второе мнение. Если человек хочет еще с кем-то проконсультироваться, врач должен дать ему направление в федеральный медцентр, продолжает Кондратюк. Но пациент думает, что нельзя, а врач не говорит, что можно.
— Да и направление необязательно,— вдохновляется Евгения.— Просто едете, платите за первичный прием, а дальше, если диагноз подтвердится, будут прямо там лечить по ОМС.
Открытия продолжаются. Но решать все вопросы вручную нерационально.
— Мы обобщаем опыт,— говорит Евгения,— составляем стандартные схемы решения частых вопросов. Там, где приходилось несколько раз созваниваться с больницами, теперь иногда достаточно нескольких минут консультации. Но мы всегда просим человека потом позвонить и рассказать, решена ли проблема. Сарафанное радио тоже очень помогает. Те, кому мы помогли, рассказывают другим, как что устроено.
Помощь Центра сопровождения онкопациентов получают больше ста человек в месяц, а все расходы — плата за аренду номера 8-800… зарплата оператору на телефоне, ее тоже зовут Женя, и психологу.
Вопросы, конечно, не ограничиваются взаимодействием с государственной медициной. Например, дочь получила анализы пожилой матери и не знает, сообщать ли диагноз, который та не факт, что хорошо поймет. Часто просят посоветовать, как общаться с только что получившим диагноз близким человеком.
— Женя раньше работала у нас в другом проекте,— говорит Кондратюк.— Мы ее повысили, перевели сюда из-за ее умения сопереживать. Но на такие вопросы без специального образования нельзя отвечать — в таких случаях она связывает звонящего с психологом.
весь сюжет
rusfond.ru/issues/910