|
Фондовая коррида |
Россия — лишь наполовину Азия
Поначалу азиатский финансовый кризис (см. "Деньги" от 4.10.04) отразился на российском финансовом рынке скорее положительно. В те летние месяцы 1997 года инвесторы, спасавшие свои капиталы, заглянули и в Россию. Но ненадолго. И последствия кризиса, который фактически начался осенью 1997 года и через год достиг наивысшей точки, для России известны — большинство читателей являлись непосредственными участниками тех событий, многие переживают их до сих пор.
Однако российский кризис вышел далеко за пределы страны. В сентябре 1998 года ведущие экономисты заговорили о мировом финансовом кризисе. И хотя роль собственно российского кризиса в этом не была определяющей, недооценивать роль происходивших осенью того года событий не стоит.
Российский случай можно признать третьим в цепочке так называемых новых кризисов. В 1994 году такое случалось в Мексике, в 1997 году — в Юго-Восточной Азии. Во всех случаях развитие происходило по схожему молниеносному сценарию. Привязанные к доллару валюты девальвировались, национальные банки не могли расплатиться с западными кредиторами, а массовое бегство капитала добивало промышленность.
Прозорливый финансист Джордж Сорос предвидел все это и в России. Незадолго до августовских событий он заявил, что рубль необходимо безотлагательно девальвировать. Впрочем, и до Сороса российские промышленники, встревоженные резким падением цен на нефть на рубеже 1997-1998 годов, предлагали правительству ослабить рубль. Но российские власти, прежде всего финансовые, с упорством, достойным иного применения, держали национальную валюту в узком коридоре. Видимо, они придерживались позиции вице-президента инвестиционного банка Goldman Sachs Роберта Хорматса, который тогда заявлял: "Общий взгляд таков, что Россия слишком большая страна и у нее слишком много ядерного оружия, чтобы ей позволили 'обвалиться'. Так что Запад будет вкладывать туда столько денег, сколько сможет".
Вместе с тем слова Джорджа Сороса о рубле могли быть расценены и как игра крупного спекулянта — все помнили его действия против английского фунта. Стоит признать, что, скорее всего, у Сороса желания играть на понижение в этот раз и не было. Его инвестиции в Россию оценивались в размере $2,5 млрд (с учетом покупки 25% акций "Связьинвеста"). И играть против себя у него никакого резона не имелось. В своих воспоминаниях Сорос признавался, что он видел, что без западной помощи финансовая система России не выдержит. Но на вопрос американского журналиста, что ему все-таки выгоднее — обвал рубля или же его стабильность, Сорос ответил, что и в том, и в другом случае он потеряет деньги. При этом западные инвесторы, активно вкладывавшие средства в ГКО в начале осени 1997 года, делали последние инвестиции в российские бумаги. Чтобы через год, зафиксировав прибыль, уйти с рискованного рынка. Об этом свидетельствует большой объем форвардных валютных контрактов, которые западные банки заключили с расчетом на сентябрь-октябрь 1998 года для страховки от падения рубля.
Пророков нет в отечестве своем
Но, как часто бывает, если все ждут неприятности в одно время, она случается раньше. К началу лета 1998 года многие финансисты не испытывали иллюзий относительно прочности рубля. И все свободные рубли конвертировали в доллары, а курс американской валюты устойчиво держался на верхней границе валютного коридора. При этом политика ЦБ в удержании твердого курса почти не изменилась. Банк России лишь постепенно снижал объемы лимитов по продаже валюты банкам.
Как известно, 17 августа 1998 года правительство объявило дефолт по ГКО. Потом была отменена жесткая привязка рубля к доллару, и вслед за этим случился мощнейший обвал национальной валюты. В течение недели курс рухнул почти в четыре раза. Как только новая российская финансовая политика стала достоянием финансовой общественности, практически все мировые рынки залихорадило. Особенно сильно проблемы России ударили по Японии и Германии. Курс немецкой марки снизился на 1,5% — до отметки 1,8030 DM/$, причем в ходе торгов курс опускался до минимальных за полтора года 1,82 DM/$. Не лучше обстояли дела и на японском рынке. Курс иены, правда, снизился не столь заметно — на 0,8%, зато фондовые брокеры сразу же после получения первых новостей из России обвалили индекс Nikkei-225 почти на 2%.
Волна неисполнения обязательств, прежде всего по форвардным контрактам, прокатилась и по российским банкам. При этом фактически лишь госбанки — Сбербанк и Внешторгбанк — благодаря поддержке нового руководства ЦБ полностью и своевременно рассчитались по своим обязательствам. Для ряда российских банков это стало началом долгих и мучительных переговоров с западными кредиторами. Для некоторых это стало первым шагом по уходу с финансового рынка.
Таким образом, в России по сравнению с Азией развитие кризиса для иностранных инвесторов вышло более жестким: им не платили, да и шансов получить пусть даже часть своих денег не было. По оценке западных экспертов, объем зависших инвестиций в начале сентября 1998 года оценивался в $200-250 млрд. В эту сумму включались средства, заработанные на росте фондового рынка в 1995-1997 годах, то есть фактически так называемая бумажная прибыль.
Интересная история произошла и с кредитами МВФ. Российское правительство рассчитывало получить у фонда стабилизационный кредит на сумму $24 млрд. Первый и по сути единственный транш в размере $4,8 млрд был выделен в середине июля 1998 года. Между тем в экономики азиатских стран, куда менее крупные, чем российскую, были вложены на порядок большие средства. Естественно, такая подачка остановить кризис не могла. Буквально в течение недели эти деньги ушли на Запад.
Одно из объяснений подобных действий МВФ следующее. Ведущую роль в фонде играют США. При этом американские инвесторы не были ведущими инвесторами в России. По подсчетам зарубежных банкиров, только в 1997 году зарубежные банки направили на российский рынок $72 млрд, из которых $30 млрд пришлось на банковский сектор Германии и всего $7 млрд на банки США. Американцев волновали другие проблемы.
Напуганные дефолтом
Воспользоваться перетоком средств с развивающихся рынков в свою страну американцам в первое время не удалось — мир усиленно готовился к мировому финансовому кризису. В начале 1999 года свои данные по оттоку клиентов за 1998 год объявили крупнейшие фонды США, и первые три места заняли Merrill Lynch Global Allocation Fund (-$4,15 млрд), Brandywine Fund (-$3,38 млрд) и Templeton Foreign Fund (-$2,73 млрд). Эти фонды в Россию непосредственно не инвестировали, и, тем не менее, объясняя причины падения цен на свои акции, они ссылались на кризис в России.
Были и другие намеки на предстоящие неприятности. В США очень болезненно отреагировали на поступок главы Федеральной резервной системы США Алана Гринспена. Он был обязан регулярно публиковать содержание своего инвестиционного портфеля, и, естественно, не могло пройти незамеченным то обстоятельство, что Алан Гринспен продал все акции и купил облигации. Иными словами, приготовился к потрясениям.
И потрясения последовали. С января 1998 года "бычий" рынок привел к тому, что индекс Dow Jones вырос с 7400 до 9400 пунктов в конце июля. Но уже к началу сентября Dow Jones опустился до уровня начала года. Только 27 августа 1998 года он потерял 357 пунктов. 31 августа падение было еще более сильным — 512 пунктов, или 6%,— крупнейшее снижение в абсолютном выражении со времен Великой депрессии (см. "Деньги" от 22.03.2004). Одновременно популярность приобрели купленные Гринспеном облигации. Доходность облигаций с погашением через 30 лет достигла минимальной отметки с 1968 года, то есть со времени их появления в обращении.
Немалую лепту в разочарования американцев внес хеджевый фонд Long Term Capital Management (LTCM) (см. "Деньги" от 8.12.03). До кризиса 1998 года он казался гениальным изобретением финансистов — стабильная прибыль обеспечивалась при практически безрисковом инвестировании. Но российский кризис он не пережил, причем потерял он в основном не в России, а на других развивающихся рынках. Потери его составили около $4 млрд, но с учетом огромного финансового рычага под угрозой оказалось и $125 млрд его активов. При этом по номинальной стоимости позиции по деривативам фонда составили более $1 трлн. Признаки коллапса появились в конце сентября 1998 года. Банкротство такого фонда грянуло бы как финансовый апокалипсис, но, в отличие от России, этому случиться не дали. Федеральная резервная система США выложила в него $3,6 млрд, и ситуация была спасена.
Помогли американцы и Бразилии. Эта страна и так неважно себя чувствовала из-за хронического дефицита бюджета и из-за нереального курса своей валюты реала. Август стал последней каплей — инвесторы, глядя на Россию, побежали и из Бразилии. В августе значение фондовых индексов страны было на 40% ниже аналогичного периода 1997 года, а бразильский ЦБ потратил половину своих $70 млрд резервов на удержание курса национальной валюты. Однако с помощью МВФ ему выделили $41,5 млрд, и инвестиции американцев таким образом были спасены. Кризис покатился дальше по всем странам Латинской Америки, но это уже не имело такого значения.
Еще большей проблемой в свете мирового финансового кризиса представлялась Япония. Ее индексы и валюты падали, причем Китай заявил, что при дальнейшем падении курса иены вынужден будет снизить курс юаня для сохранения конкурентоспособности своих товаров. Для США это грозило замедлением экономики, и кризис в Японии "спустили на тормозах". Темпы падения иены снизились, но за это Япония расплачивается до сих пор — ее банковская система наводнена безнадежными кредитами. Кроме локальных вмешательств на борьбу с мировым финансовым кризисом была брошена тяжелая артиллерия. ФРС США последовательно снижала учетную ставку 29 сентября, 15 октября и 17 ноября 1998 года. С аналогичными мерами выступили ЦБ Ирландии, Испании, Португалии, Канады и Великобритании.
В развитых странах уже к началу 1999 года кризис можно было признать завершенным. К этому времени индекс Dow Jones превысил отметки, наблюдавшиеся до кризиса 1998 года. В России, СНГ, Латинской Америке и Азии он еще продолжался, при этом иностранцы там уже скорее получали деньги, чем их теряли. И возвращенные средства активно инвестировали в фондовый рынок США. Бегство капитала через Атлантический океан затронуло даже Западную Европу. Так что два последующих года индекс Dow Jones покорял исторические максимумы. Впрочем, феноменальный "бычий" рынок в США закончил свое существование в 2001 году. Но это уже другая история.
АЛЕКСЕЙ БАЙБАКОВ