Чеченский пришелец
"Мой сводный брат Франкенштейн" Валерия Тодоровского
Смотрел Андрей Плахов
Мы уже десять лет живем в эпоху чеченской войны, и на эту тему снят не один десяток фильмов — от "Кавказского пленника" до "Дома дураков". "Мой сводный брат Франкенштейн" Валерия Тодоровского — первый, где война не происходит "где-то там", а вваливается в типовой московский дом в лице великовозрастного "греха молодости" хозяина — выкинутого из жизни и из памяти внебрачного сына, который успел повоевать и свихнуться в "горячей точке". У счастливых родителей растут двое детишек, сами они ведут насыщенную деловую и светскую жизнь, прекрасно вписаны в столичный социальный пейзаж. Есть, конечно, проблемы, но о них мгновенно приходится забыть, как только в дом заявляется "пришелец".Поставленный по сценарию Геннадия Островского фильм балансирует между надрывной драмой и черной комедией, что требует и смелости, и профессионального умения. На помощь опытным драматургу и режиссеру приходят еще более закоренелые "профи" — Леонид Ярмольник и Елена Яковлева, которые очень хороши в ролях интеллигентных мещан, обживших свое гнездышко и с ужасом наблюдающих, как его разрушает вернувшийся с войны монстр, потерявший там глаз и мозги, одержимый психозами и фобиями. У монстра странные фантазии — типа идеи вставить вместо утраченного бриллиантовый глаз или затаившихся на чердаке чеченских "духов", от которых он, прошедший огонь, воду и медные трубы, должен спасти вновь обретенную семью. В общем, это добрый монстр с самыми лучшими намерениями, однако ясно, что его деятельность до добра не доведет.
Монстра войны (слово Чечня ни разу не произносится в фильме, но и без слов понятно) играет Даниил Сатановский — артист удивительной внешности, пока еще не замыленной сериалами. Именно его физиономическая странность обыграна в названии фильма, которое заимствовано из классического кино-хоррора о том, как мы сами творим своих чудовищ. Чтобы связь была совсем уж наглядной, режиссер заставляет своих героев коллективно просматривать на видео старого черно-белого "Франкенштейна", который служит ключом к прочтению нового, цветного.
Валерий Тодоровский известен как успешный продюсер и один из самых талантливых режиссеров своего поколения, но критики часто упрекали его в отсутствии собственной темы. Большинство его картин ("Подмосковные вечера", "Страна глухих") лишь опосредованно касаются проблем общества, а в основном сосредоточены на любовно-интимных конфликтах. Это в еще большей степени относится к "Любовнику" — фильму, который принес Тодоровскому наибольшее признание. Поскольку сценарий к нему написал тот же Геннадий Островский, можно предположить, что "Мой сводный брат Франкенштейн" — попытка развить совместный успех на обжитом плацдарме камерного "семейного фильма". Отчасти это так и есть. В то же время новый фильм — ответ режиссера своим критикам. Не отказываясь от своих жанровых и тематических пристрастий, по-прежнему замыкая действие в кругу семьи, он подвергает ее новым, гораздо более серьезным испытаниям. Фильм на парадоксальном примере подтверждает старые истины о том, что семья — это ячейка общества, а жить в ней и быть от нее свободным нельзя.
В московских кинотеатрах с 21 октября