«Есть ряд базовых принципов, обсуждать которые мы не готовы»

Власти США дали понять, что готовы обсуждать российскую инициативу о гарантиях безопасности. Посол США в Москве Джон Салливан рассказал корреспонденту “Ъ” Елене Черненко, считают ли в Вашингтоне российские требования ультиматумом, что американская сторона подразумевает под необходимой «деэскалацией» и почему для переговоров с Россией было предложено три формата вместо одного, изначально озвученного президентом Джо Байденом.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Почему США согласились обсудить с Россией ее инициативу по гарантиям безопасности — потому, что они действительно понимают озабоченности России в этой сфере, или потому, что считают альтернативу опасной?

— Российская сторона, как вы знаете, оформила свои озабоченности в письменном виде. Я был со своим другом и коллегой, нашим помощником госсекретаря Карен Донфрид, когда мы встретились в министерстве (иностранных дел.— “Ъ”) с заместителем министра (Сергеем.— “Ъ”) Рябковым, который поделился этими проектами документов, которые в последнее время стали предметом многочисленных дискуссий в средствах массовой информации. И мы их изучили. Вместе с нашими союзниками по НАТО и партнерами мы готовы взаимодействовать с российскими властями и обсуждать озвученные ими проблемы. Более того, наши партнеры в Европе и все, кто обеспокоен ситуацией с безопасностью в Европе, с нетерпением ожидают взаимодействия с российским правительством по этим вопросам.

Но это (готовность взаимодействовать.— “Ъ”) является продолжением первой встречи президентов (Джо.— “Ъ”) Байдена и (Владимира.— “Ъ”) Путина в июне, и это соответствует философии президента Байдена, которая заключается в том, что он хочет быть прямым и транспарентным с президентом Путиным и российской стороной.

— Мы хотим стабильных и предсказуемых отношений, но мы не собираемся поступаться нашими принципами и ценностями, и мы будем проявлять твердость вместе с нашими союзниками и партнерами. Президент Байден ясно дал это понять, как в ходе личной встречи с президентом Путиным в Женеве в июне, так и затем на недавней видеоконференции, которую они провели.

Россия является членом Совета Безопасности ООН, и, как две ядерные сверхдержавы, мы взаимодействовали на протяжении многих десятилетий. Мои предшественники на этом посту, в Государственном департаменте и во всем правительстве США занимались подобными вопросами безопасности, так что это (готовность к взаимодействию.— “Ъ”) — продолжение этой традиции и полностью соответствует подходу президента Байдена к России и к его отношениям с президентом Путиным.

— Рассматриваете ли вы российские предложения как ультиматум?

— Я бы не стал характеризовать это так или иначе. Мы воспринимаем буквально высказанные (Россией.— “Ъ”) опасения. Наша позиция — не только моя, но и высокопоставленных чиновников в правительстве США — заключается в том, что мы считаем, что у нас есть шансы добиться прогресса в обсуждении вопросов, поднятых российской стороной. Но это будет улица с двусторонним движением. Соединенные Штаты и НАТО будут поднимать собственные озабоченности и опасения в диалоге с Россией. И мы считаем, что наиболее эффективными эти дискуссии были бы на фоне деэскалации, особенно ситуации на границе с Украиной.

И это ясно дали понять и президент Байден, и госсекретарь (Энтони.— “Ъ”) Блинкен, и мои коллеги в Белом доме и в Государственном департаменте.

— Что США подразумевают под «деэскалацией»? Российские официальные лица подчеркивают, что российские вооруженные силы у границы Украины находятся на территории самой России. Что вы в этой ситуации сочли бы деэскалацией?

— Мы уже почти два месяца как выражаем озабоченность обострением ситуации на границе с Украиной. В начале ноября я ненадолго оказался дома в Вашингтоне и вернулся (в Москву.— “Ъ”) с директором (ЦРУ Уильямом.— “Ъ”) Бернсом, когда он прилетел сюда для дискуссий, включая телефонный разговор с президентом Путиным. В ходе этих бесед мы изложили наши опасения и услышали российский ответ, часть которого вы верно передали. Но мы по-прежнему обеспокоены ситуацией вокруг Украины, и не только мы, но и НАТО, ЕС, Совет ЕС. Она волнует не только Соединенные Штаты. Это гораздо более широкая проблема. Поэтому мы говорим о необходимости деэскалации, которая в дальнейшем также может создать благоприятный фон для переговоров. Мы можем поговорить о потенциальном формате этих переговоров. Но деэскалация и дипломатия должны идти рука об руку, я так бы суммировал подход президента Байдена к этим вопросам.

— И все же, говоря об эскалации, вы подразумеваете, что Россия должна отвести от украинской границы дополнительные силы?

— Деэскалация подразумевает ряд действий, включая это. Недавно стало известно об определенных позитивных сдвигах в рамках Трехсторонней контактной группы при посредничестве представителя ОБСЕ. Надеемся, что будет достигнута договоренность о прекращении огня и выполнении условий перемирия июля 2020 года в Донбассе, и это будет сопровождаться деэскалацией по другую сторону границы, где российская сторона мобилизовала войска. Да, понимаю, это российская территория, но это территория России, граничащая с суверенной страной, и это (концентрация сил.— “Ъ”) очень угрожает этой стране.

И, как я уже сказал, такой точки зрения придерживаются не только Соединенные Штаты. Это позиция НАТО и ЕС. Вы наверняка видели недавнее заявление Европейского совета по поводу этой ситуации.

— США дали понять, что готовы обсудить российские требования о гарантиях безопасности, но подчеркнули, что, хотя некоторые предложения полезны, другие — неприемлемы. Какие из российских идей заслуживают обсуждения с точки зрения США, а какие — нет?

— Вы верно охарактеризовали реакцию США. У меня есть соображения по поводу некоторых аспектов и предложений, представленных в двух проектах документов, которые российская сторона передала нам несколько дней назад. Но я бы предпочел не участвовать в публичных дебатах по поводу этих документов. Я думаю, что в дополнение к деэскалации напряженности на Украине нам сейчас нужна непубличная дипломатия. Это то, что предпочли бы Соединенные Штаты и наши союзники.

Но позвольте мне все же перейти к вашему вопросу, потому что он хороший и серьезный. Хотел бы повторить то, что, как я знаю, президент Байден уже очень четко изложил. Речь идет о некоторых базовых принципах, обсуждать которые мы не готовы. Ни одна страна не имеет права изменять — силой или угрозой применения силы — границы другой страны. Ни одна страна не имеет права диктовать политику или указывать другой стране, с кем она может сотрудничать, особенно в сфере обеспечения ее собственной безопасности.

Эти принципы закреплены в ключевых документах, которые создают основу архитектуры европейской безопасности, которая создавалась на протяжении многих, многих десятилетий. И мы совершенно ясно высказались по этому поводу. Президент Байден совершенно ясно высказался по этому поводу. Нет никого, ни одного президента, которому я служил — а я служил пятерым,— кто был бы более ясен, более решителен в своей приверженности нашим союзникам по НАТО и европейским партнерам по трансатлантическим отношениям. Поэтому все, что Соединенные Штаты делают в отношении европейской безопасности, будет делаться только совместно с нашими союзниками и партнерами.

— Похоже, что, хотя российские официальные лица говорят, что документы «не являются меню», из всех требований Москвы два имеют решающее значение: предотвращение дальнейшего расширения НАТО на восток и развертывание наступательных ударных систем в странах, граничащих с Россией. Правильно ли я поняла из вашего предыдущего ответа, что США не готовы обсуждать пункт о нерасширении НАТО, но, возможно, готовы обсудить пункт номер два? Или это упрощение?

— Да, это, пожалуй, упрощение. Я имею в виду, что существуют предварительные условия для дипломатии, к которой мы — наши союзники по НАТО и мы, Соединенные Штаты,— стремимся, однако, как я уже сказал, это давние принципы, которых президент Байден и правительство США придерживались с успехом, поддерживая мир в Европе на протяжении десятилетий. Эти принципы являются основой безопасности США. Наша приверженность нашим трансатлантическим отношениям с нашими союзниками по НАТО имеет основополагающее значение для нашей безопасности, и мы не собираемся идти на компромисс в этом вопросе.

В то же время мы услышали озабоченность, выраженную как письменно, так и устно российской стороной, включая президента Путина, министра иностранных дел (Сергея.— “Ъ”) Лаврова и моего дорогого друга и коллегу, заместителя министра иностранных дел Рябкова. Мы готовы вступить в диалог и дискуссию с российской стороной, но российские власти точно знают из опыта своих отношений с США на протяжении десятилетий, и с президентом Байденом в частности, что у нас есть фундаментальные ценности, по поводу которых мы не пойдем на компромисс.

— Владимир Путин требует юридически обязывающих гарантий безопасности от США и НАТО. США и альянс готовы предоставить их?

— Что ж, я надеюсь и ожидаю, что это будет диалог, а не просто ситуация, в которой одна сторона требует гарантий. НАТО, Соединенные Штаты и другие страны будут выражать озабоченность по поводу архитектуры безопасности Европы, которая, как я уже сказал, на протяжении десятилетий по большей части обеспечивала мир. Но Соединенные Штаты вместе с нашими союзниками и партнерами готовы к диалогу и с нетерпением ждут этого разговора.

— Действительно ли это президент Байден предложил президенту Путину назначить ответственных лиц для обсуждения этих вопросов? Министр иностранных дел РФ Сергей Лавров на днях заявил, что их первая встреча состоится в начале января. Уже назначена дата? Встреча будет в Женеве, как предлагала Россия? И последний вопрос по формату переговоров: будут ли они идти отдельно от российско-американского Диалога по стратегической стабильности?

— Не буду сейчас подробно разбирать разговор двух президентов. Но скажу, что президент Байден, начиная с личной встречи с президентом Путиным в Женеве, инициировал на двустороннем уровне ряд форматов диалога с российской стороной. В дополнение к стратегической стабильности мы обсуждали вирусы-вымогатели, проблемы кибербезопасности. Кроме того, мы начали важные консультации с российским правительством по вопросам изменения климата во главе с бывшим госсекретарем (США Джоном.— “Ъ”) Керри. Повторю, президент Байден привержен — как и на протяжении всей своей долгой карьеры — транспарентным дискуссиям и дипломатии, но без ущерба для американских принципов и твердо отстаивая их. А по поводу некоторых (принципов.— “Ъ”) он просто непреклонен.

Что касается других ваших вопросов, сегодня я не готов сообщить вам конкретную дату или место (переговоров.— “Ъ”). Я знаю, что в Брюсселе и в других местах с нашей стороны ведутся дискуссии о том, каким должен быть наш подход, будь то в рамках заседания Совета Россия—НАТО, или на площадке ОБСЕ, или в рамках упомянутого вами продолжающегося Диалога по стратегической стабильности.

У нас есть эти механизмы. Диалог по стратегической стабильности для двусторонних дискуссий между Соединенными Штатами и Россией. Совет Россия—НАТО. И еще более широкий форум — ОБСЕ, в которую входит и Украина, что важно. Госсекретарь Блинкен сказал, что мы не собираемся вести касающиеся безопасности Украины переговоры, на которых не была бы представлена сама Украина. Точно так же Соединенные Штаты не намерены вести дискуссии о безопасности наших союзников по НАТО без их участия.

Таким образом, у нас есть архитектура, форматы для проведения этих дискуссий. Их три: Совет Россия—НАТО, ОБСЕ и наши двусторонние консультации с правительством РФ. Я надеюсь и ожидаю, что — особенно учитывая ситуацию в Донбассе и на российско-украинской границе — будут встречи в январе. Но сегодня, 23 декабря, я вам не готов назвать ни дату, ни место или места, где они могут состояться.

— Россия настаивает на быстром ответе на свою инициативу. Но вы сейчас описали очень сложную и многокомпонентную архитектуру переговоров. Как долго они, на ваш взгляд, будут длиться, прежде чем можно будет увидеть практический результат?

— Я не могу предсказать сроки. Что я могу сказать, так это то, что Соединенные Штаты и наши союзники и партнеры стремятся к диалогу с российскими властями — без промедления. Мы только что получили и изучаем документы (подготовленные российской стороной.— “Ъ”). Они были переданы нам всего неделю назад, когда здесь была помощник госсекретаря Донфрид. Так что прошло не так уж много времени. Но, безусловно, Соединенные Штаты не стремятся замедлить этот процесс, хоть я и видел, что такие опасения здесь высказываются.

В качестве доказательства приведу тот факт, что президент Байден еще в начале ноября направил директора Бернса (в Москву.— “Ъ”), чтобы обсудить наши серьезные опасения в отношении начавшегося осенью наращивания российской военной мощи близ Украины. И мы хотели бы провести следующий раунд Диалога по стратегической стабильности с правительством РФ после предыдущего раунда, состоявшегося в конце сентября, в котором принимала участие заместитель госсекретаря Уэнди Шерман. Иными словами, мы настроены на быстрое продвижение. Но это требует некоторого времени с нашей стороны, потому что мы должны координировать свои действия с нашими союзниками по НАТО. Один из документов, который нам был представлен, оформлен как договор между НАТО и Россией, и это то, о чем Соединенные Штаты не могут вести переговоры. Только НАТО может договариваться об этом. При этом, если вы следили за заявлениями представителей НАТО в последние дни, там тоже не медлят.

— Много шуму в России наделало обещание Джо Байдена объявить о встрече пяти стран НАТО и России для обсуждения российских озабоченностей. Но он в итоге ничего не анонсировал. Что стало с этой идеей?

— Мы вели переговоры с нашими союзниками по НАТО по этим вопросам, по крайней мере в отношении Украины, в течение некоторого времени. И, как я только что сказал, в отношении двух документов, которые российская сторона — заместитель министра иностранных дел Рябков — передала нам на прошлой неделе. Моя коллега, помощник госсекретаря Карен Донфрид взяла эти документы и немедленно отправилась в Брюссель, чтобы проконсультироваться с нашими союзниками по НАТО по этим вопросам. Так что это вопрос нашей самоорганизации в рамках НАТО, вопрос выбора правильной площадки. Я думаю, что мы выбрали правильную платформу: Совет Россия—НАТО. Теперь мы, США и наши союзники, должны будем сформулировать (и российская сторона ожидает этого) наш собственный ответ, наши озабоченности и опасения в связи с поведением России, и не только (ее действиями.— “Ъ”) в отношении Украины.

В любом случае мы быстро продвигаемся в этом не терпящем отлагательств вопросе, касающемся Донбасса и Украины. И мы настаивали на деэскалации с тех пор, как сами инициировали этот разговор, в ходе визита директора Бернса в начале ноября.

— Подводя итог: Сергей Рябков сказал, что представленные Россией документы полностью готовы и США нужно просто под ними подписаться, но правильно ли я понимаю из ваших ответов, что вы не готовы это сделать?

— Верно. США не готовы просто взять и подписать эти документы. Тем более что один из них адресован не США, а НАТО, и предполагается, что это будет договор между Россией и НАТО, так что это просто невозможно.

— А тот, что адресован США?

— Нет. Если бы это было так просто, не было бы необходимости в дипломатии. Я понимаю публичные заявления российских властей, продвигающих свои интересы безопасности. Но они имеют дело с партнерами, у которых есть свои собственные интересы в области безопасности, и они также должны учитываться российской стороной.