Производство объединения
Революции в МХТ и МХАТе как главный спектакль года
Несмотря на немалое количество успешных премьер и фестивалей, проведенных в условиях полузакрытых границ и антиковидных мер безопасности, главный спектакль уходящего года был представлен изумленной публике не каким-то выдающимся режиссером, а непосредственно Министерством культуры России (ну и теми, кто его курирует и направляет). Речь идет, конечно, о синхронной смене руководства в обоих МХАТах — имени Чехова и имени Горького. Комментирует Эсфирь Штейнбок.
Воцарение Владимира Кехмана на Тверском бульваре выглядит только началом драмы, развязка которой впереди
Фото: Кирилл Кухмарь, Коммерсантъ
Воцарение Владимира Кехмана на Тверском бульваре выглядит только началом драмы, развязка которой впереди
Фото: Кирилл Кухмарь, Коммерсантъ
По большому счету это был не столько спектакль, сколько хеппенинг. Потому что случился он как гром среди ясного неба. Слухи, конечно, всякие ходили. Примерно за месяц до того, как Сергей Женовач был отставлен с поста художественного руководителя МХТ имени Чехова, против него началась артподготовка — сначала, по новой моде, вступили в дело анонимные Telegram-каналы, потом уже в защиту Женовача стали выступать конкретные журналисты и прочие интересанты.
Но все равно: если о сути кадровой политики в отношении театров еще можно спорить, то методы ее реализации иначе как негодными и даже вредоносными не назовешь.
Менять руководство крупного театра фактически внезапно, в середине сезона означает устроить для театрального организма (тем более когда речь идет не о самых благополучных на данном этапе своей истории институциях) неминуемую, ненужную встряску. В рационально устроенных системах о подобной ротации объявляют как минимум за год — чтобы не унижать уходящих и не вводить в стресс приходящих.
Собственно говоря, нынешняя спецоперация по замене режиссера Сергея Женовача на актера Константина Хабенского была запрограммирована спецоперацией предыдущей — назначением три года назад самого Женовача на место умершего Олега Табакова. Тогда на место покойного было несколько достойных, очевидных для профильного сообщества кандидатов, в том числе и сам Хабенский как кандидат от части труппы театра. Но власти решили вроде как всем утереть нос — и фактически выдернули замечательного режиссера Женовача из его «Студии театрального искусства».
Ни для кого не секрет, что действовали методом шантажа: согласие впрячься в МХТ было условием сохранения госфинансирования для «Студии».
Фактически Женовач попал в ловушку — студийная художественная стратегия для громадного театра оказалась нерабочей (кто бы сомневался), и его все время упрекали в том, что он «не Табаков».
Станет ли «вторым Табаковым» Хабенский, как говорится, покажет время. Конечно, у нового худрука нет пока ни той хватки, ни того умения создавать новостные поводы, какими обладал Олег Табаков. Но первые шаги его очевидно напоминают стратегию «все будет как при дедушке» — во всяком случае, многие из режиссеров, актеров и советников, служивших в театре при Олеге Табакове и не пригодившихся Сергею Женовачу, возвращены в МХТ имени Чехова. Очевидно и другое: в поисках нового худрука Минкульт решил, что на сей раз лучше назначить кого-то из недр самого театра, чтобы избежать прихода новой команды — ведь в одиночку руководить не приходят.
Если смена власти в МХТ имени Чехова объяснялась, по крайней мере официально, исключительно радением о творческих горизонтах знаменитого театра, то «революция» на Тверском бульваре — казус гораздо более сложный. Хотя тоже ставший следствием спецоперации трехлетней давности, когда народную артистку СССР Татьяну Доронину отправили на должность «президента», а громаду МХАТа имени Горького отдали имеющему режиссерские амбиции (по мнению подавляющего большинства экспертов, мало чем подкрепленные) известному продюсеру Эдуарду Боякову. Энергичный Бояков запустил на Тверском немало новых инициатив и программ.
Прочность его нового положения, как всем — и, наверное, ему самому — казалось, обеспечивалась регулярными патриотическими декларациями, жесткой критикой либералов, клятвами в верности православию и дружбой с Захаром Прилепиным.
Но Бояков совершил две важные ошибки. Первую обнаружила проверка хозяйственной деятельности и расходования бюджетных средств. Хотя, возможно, сам факт финревизии стал следствием другой ошибки харизматичного продюсера — недооценки влияния Татьяны Дорониной. А президент МХАТа во время вручения ей очередной высокой награды Родины возьми да нажалуйся на Боякова президенту России. Да, с той поры прошло почти два года, но ведь в таких случаях — через заход к «первому лицу» — кадровые решения и не реализуются мгновенно.
Во всяком случае, вряд ли случайно, что новый генеральный директор МХАТа имени Горького Владимир Кехман начал свою деятельность с публичных признаний в любви Татьяне Дорониной и обещаний вернуть ее к руководству театром.
Насколько это возможно физически (не говоря уже о творческой стороне вопроса), пока не совсем понятно. Но, кажется, за те три с половиной десятилетия, что прошло с раскола советского МХАТа, его «горьковская» часть не производила столько инфоповодов, сколько устроил один господин Кехман своими заявлениями за полтора прошедших месяца. Он с потрясающей быстротой «зачистил» наследие Боякова, убрав из репертуара самые затратные спектакли и закрыв большинство из творческих программ — ведь МХАТу имени Горького в 2022 году предстоит большой ремонт, а не большие премьеры. Собственно говоря, именно задачей правильно провести ремонтные работы многие и объясняли неожиданное появление Владимира Кехмана на Тверском бульваре. Иные же считают, что МХАТ для него — просто подвернувшийся шанс «легализоваться» в Москве, очередная ступень на пути к Большому театру, в амбициях возглавить который Кехмана принято подозревать.
Впрочем, есть и еще одна версия. Как-то само собой, буквально из воздуха, без всяких не только сигналов, но даже и намеков сверху в театральном сообществе родилось подозрение, что оба назначения не случайно были сделаны в один день и что в высоких кабинетах обсуждается идея о воссоединении двух МХ(А)Тов. (Возможно, подогрелись эти слухи фактом воссоединения Театра на Таганке и театра «Содружество актеров Таганки», совершенного московскими властями.) Пока что тандем Кехман—Хабенский кажется труднопредставимым.
Но ведь в случае с Художественными театрами следует говорить не столько о рациональных аргументах, сколько о почти мистических предзнаменованиях.
Распад в середине 80-х годов МХАТа, главного театра СССР, уже потом, задним числом, стало принято считать знаком беды, предвестием распада самого Советского Союза. И если сейчас столько говорят о реставрации — в какой бы то ни было форме — той, почившей страны, как не поверить в существование идеи о восстановлении единства ее главной театральной институции?
