|
Между телегой и лошадью |
Весной 1999 года меня пригласили на презентацию новой продукции крупной французской винодельческой фирмы. Компания старая, ее основали выходцы из Англии еще до начала Столетней войны на той части французской территории, которая тогда принадлежала британской короне. Владелец после длительной и тщательной дегустации спросил меня не о качестве своих вин, коньяков и виски (благодарственные тосты приглашенных убедили его в возможности увеличения поставок на российский рынок как готовой продукции, так и виноматериалов), а о причине разворота над Атлантикой самолета, на борту которого находился тогдашний премьер Евгений Примаков. Таким образом он выразил свое несогласие с началом бомбардировок Югославии самолетами НАТО. Француз возмущался, как можно поддерживать "мясника-коммуниста" (имелся в виду Милошевич). Что я ответил, отчетливо не помню. Зато запомнился краткий диалог одного из моих коллег с владельцем фирмы. "Будете ли вы инвестировать в российскую экономику,— спросил коллега,— если экономический курс 'порозовеет'?" Напомню, что тогда многие заявления Евгения Примакова расценивались как попытка вернуться к плановой экономике. Это сейчас либеральный экономист Андрей Илларионов говорит о том, что экономическая политика 1999 года была самой удачной за несколько десятков прошедших лет и поэтому рост в России начался именно в том году. Впрочем, скорее всего, лично Евгений Примаков в этом был неповинен. Все за него сделали девальвация рубля и отсутствие средств в бюджете. "Ничего страшного не произойдет,— моментально сменил гнев на милость французский винодел (у него даже голос как-то потеплел, а то фамилию Милошевич он произносил с явно ликвидаторским оттенком).— Я начал поставлять свое вино в СССР в начале 1970-х, и с каждым годом мой бизнес в вашей стране рос как на дрожжах. Мне говорили, что Леониду Брежневу очень нравились наши вина и коньяки".
Иностранным инвесторам действительно не так уж интересна чистота демократических устоев в той или иной стране. Для них важнее политическая стабильность и уверенность в получении максимальной прибыли. Авторитарные режимы иногда могут это обеспечить. Одно плохо — в один прекрасный момент инвесторы могут всего лишиться. Но тем не менее авторитарный Китай по притоку иностранных инвестиций опережает Россию на несколько порядков. И не случайно в Москве в последнее время все больше восхищаются китайской моделью — заманчиво вернуть командные высоты в экономике (в России это прежде всего то, что связано с ТЭКом) государству. А то, как возмущаются многие чиновники и депутаты, в 1990-е годы российское государство было построено исключительно в интересах нескольких нефтяных компаний. Пора поменять вектор. Тем более что в окружении президента есть мощное силовое лобби. А государство — это прежде всего репрессивная машина.
Что интересно, даже многие либеральные (во всяком случае, в прошлом) экономисты оправдывают разворот экономического курса. Они считают, что все прежние рыночные реформы так и не создали в должном объеме современную рыночную инфраструктуру. В общем, реформаторы занимались не тем, чем нужно. Например, как объяснял мне один из советников премьера, вместо того, чтобы тратить время на поиск и ликвидацию административных барьеров ("Их вообще нет, есть только криминальные"), надо было создавать технопарки, современные терминалы и дороги. Чем, собственно, нынешнее правительство и озаботилось, взяв на вооружение так называемое государственно-частное партнерство (ГЧП).
Точного определения этого термина пока нет. Строго говоря, это просто калька с английского. В ряде западных стран эта форма симбиоза бизнеса и власти давно используется. Правда, один из знакомых мне западных банкиров оценивает ГЧП (впрочем, неофициально) весьма скептически: "У нас с этим партнерством столько бардака и злоупотреблений! Не думаю, что у вас получится лучше". В прошлом номере "Денег" мой коллега предложил использовать крылатое выражение Остапа Бендера "Бензин — ваш! Идеи — наши!". Впрочем, нечто близкое недавно нащупал и Михаил Фрадков. Объясняя Герману Грефу его место в разработке экономической политики, премьер предложил вооружиться каким-то "тонким экономическим инструментом". Например, "лошадью". Остальные же министры должны сыграть роль телеги. Что они сейчас и делают, разыскивая в своих отраслях проекты и объекты, которые можно поднять, используя ГЧП. Игорь Левитин уже отчитался — частному капиталу предложено на концессионной основе (работа над соответствующим законопроектом будет ускорена) строить государственные автодороги и порты, а также околожелезнодорожную инфраструктуру. К трубам пока частный капитал подпускать не собираются. Впереди отчет Андрея Фурсенко о ГЧП в науке. "Иностранные инвесторы,— подчеркнул советник премьера,— уже в очереди стоят на наше ГЧП".
КОНСТАНТИН СМИРНОВ