В Центре Вознесенского на Большой Ордынке в Москве открылась выставка одной картины, на которой представлена работа итальянского маньериста Аньоло Бронзино «Аллегорический портрет Данте» (1532–1533). Работа, безусловно, важная и интересная, но вопрос, стоит ли она того, чтобы быть выставленной в гордом живописном своем одиночестве при поддержке только фолиантов и рукописей, вполне закономерен. Ответить на него попыталась обозреватель “Ъ” Кира Долинина.
Фото: Коммерсантъ / Александр Казаков / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Казаков / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Казаков / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Казаков / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Казаков / купить фото
Жанр выставки одной картины — не самый уважаемый и презентабельный из возможных. Показывая произведение искусства per se, как есть, само по себе, музей или галерея делают ставку либо на высочайший класс шедевра, либо на оригинальный сюжет, связанный с работой. От изящества и продуманности этого сюжета зависит и реакция публики. История показов «Аллегорического портрета Данте» кисти Аньоло Бронзино (Аньоло ди Козимо ди Мариано, 1503–1572) отлично эту аксиому иллюстрирует.
Историю картины мы знаем прежде всего по рассказу Вазари: флорентийский банкир Бартоломео Беттини заказал трилогию «Великие поэты Тосканы, воспевающие любовь»: портреты Данте Алигьери, Франческо Петрарки и Джованни Боккаччо. Все эти произведения имели полукруглое завершение, так как размещались в арочных люнетах верхней части комнаты.
Исследователи предполагают, что весь заказ был сделан недавно приехавшему из Урбино ученику Якопо да Понтормо Бронзино, однако до нас дошел только образ Данте.
Далее важны нюансы: Бронзино возвращается в родную Флоренцию, в город Медичи, чьим придворным художником он вскоре станет. Однако заказ этот приходит к нему от известного своей враждебностью к герцогскому семейству друга Микеланджело, Беттини, и аллегорическая программа портрета явно соответствует политическим взглядам заказчика. Монументальная фигура Данте: на скалистом выступе, под ногами у поэта разверзнулся ад, сам он смотрит через левое плечо на фантастический пейзаж чуть ли не собственного авторства (над морем рассветает над горой чистилище, увенчанное земным раем). Левой рукой поэт поддерживает огромный фолиант своей «Божественной комедии», а правой указывает на миниатюрное изображение города, узнаваемой Флоренции с ее куполом Дуомо и башней Кампанилы. Воспевая одного из славнейших сынов Флоренции, Бронзино говорит тут и о политике: Данте находится вне стен города, и борьба сил добра и зла вокруг Флоренции на этой картине однозначно воспринималась как отсылка к вынужденным покинуть город после падения республики политическим беженцам.
Полотно Бронзино, столь точно описанное Вазари, довольно быстро пропало из виду. Исследователям оно было известно по отличной прямоугольной копии, которая сегодня хранится в вашингтонской Национальной галерее. Полотно с полукруглым завершением было обнаружено в Европе в 1990-х годах, и после тщательного исследования его оригинальность была подтверждена авторитетным исследователем Бронзино Филиппом Костаманьей в публикации 2002 года.
С этого момента холст много путешествовал, а после продажи его в 2020 году российскому бизнесмену Леониду Богуславскому он не раз становился героем выставок одной картины. Во Флоренции, в Палаццо-Веккьо, полотно показывали прошлой весной, и там внутренний сюжет был, конечно, закручен вокруг флорентийскости этой работы: как места ее написания, как свидетеля важных политических событий, как произведения, которое, даже будучи купленным иностранцем, покинуть родной город надолго не сможет (условием приобретения картины было то, что ее постоянное место жительства будет во Флоренции). Летало полотно и в Нью-Йорк, на важнейшую и монументальнейшую выставку «Медичи: портреты и политика. 1512–1570». Этой осенью оно было выставлено в Государственном Эрмитаже, там его сопровождал том «Божественной комедии» 1578 года из собрания классика русской медиевистики Матвея Гуковского.
Переехав в Москву, эта же картина начинает играть новую роль.
Во-первых, она выставляется в своем втором доме, в Центре Вознесенского, который основал Леонид Богуславский. По статусу ей бы в ГМИИ, но на Ордынке она как бы с законной «временной регистрацией». Здесь она экспонируется в окружении фолиантов и рукописей своего времени из фондов Библиотеки иностранной литературы. Но в отличие от Эрмитажа, где выставка этой картины прошла практически незаметно, Центр Вознесенского справедливо ставит на удивительную историю ее обнаружения и редкой пока в наших широтах покупки «без права полного пользования». Классический Данте, в красном, с лавровым венком, узнаваемым с первого взгляда профилем, со скульптурно вывернутой спиной (недаром писали о возможном влиянии Микеланджело на Бронзино в этом заказе), легко поддается расширению возможных аллегорий. И как тут не радоваться: этот сюжет из разряда вселяющих надежду на нормальный диалог с миром. Пусть пока и только по художественной части.