Тяжесть света
«Страсти» Кайи Саариахо в «Новой опере»
В театре «Новая опера» завершился обновленный Крещенский фестиваль. В качестве финального аккорда под управлением Валентина Урюпина в исполнении двух сопрано (Ирины Боженко и Марии Буйносовой), оркестра и хора театра впервые в России прозвучали «Страсти Симоны» (названные в этом случае «Страсти Симоновы») финско-французского композитора Кайи Саариахо. О звучании и значении рассказывает Юлия Бедерова.
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
«Страсти Симоны» (La Passion de Simone) впервые прозвучали в Вене в 2006 году в режиссерской версии Питера Селларса и с тех пор практически ежегодно исполняются на разных сценах мира. В центре одного из ключевых сочинений современной европейской музыки — Симона Вейль, француженка еврейского происхождения, беспартийная большевичка, христианский мыслитель, мистик, философ, участница гражданской войны в Испании и французского Сопротивления, добровольно обрекшая себя на гибель от болезни и голода в знак сострадания к жертвам войны и в качестве доказательства тезисов собственной философии. Музыкальная драматургия партитуры для оркестра с расширенным составом ударных, хора, чтеца (эта партия может звучать на пленке, как в этот раз), сопрано соло (в «Новой опере» партия разделена на два голоса) и электроники стройна и соразмерна — это «музыкальный путь» (речь идет о шествии на Голгофу) в 15 частях-«остановках». Саариахо таким образом переводит в символический план рассказ о жизни, текстах, страданиях и смерти Симоны Вейль. Схематически сжатый и прямой, сочетающий в себе прозу бытового повествования и поэзию философских положений о силе света, силе тяжести и преодолении последней через страдание рассказ звучит одновременно завораживающей и жесткой драмой. Идея диалога с прошлым (сопрано обращается к Симоне как к «старшей, младшей сестре, отказавшейся стареть» с недоумением, сочувствием, обвинениями и благоговением) обостряет драматизм, но также спрямляет отдельные линии.
Кайя Саариахо принадлежит к числу самых востребованных композиторов Европы не только на концертных, но и на театральных сценах. Поэтому обращение «Новой оперы» к ее музыке под фестивальным лозунгом «Новая музыка — новые смыслы» естественно и логично. Ведь в России Саариахо совершенно неизвестна (как, впрочем, мало известна и сама Симона Вейль). Единственное исключение — постановка ее самой репертуарной оперы «Любовь издалека» в театре «Урал опера балет». В «Новой опере» в диалоге с Саариахо решили пойти по концертному пути, заодно выстроив красивую франкофонную арку с музыкой Массне на открытии, но и здесь, хотя не так явственно, как в «Золушке», публику снова не оставили без театрализации. По крайней мере костюмы и грим сопрано сценическим языком как бы сообщали нам дополнительные смыслы, правда, сложно сказать, какие именно: брюки, топы, голые плечи, мужские галстуки на голых шеях могли бы говорить, в сущности, о совершенно разных вещах, от феминизма до эротизма.
По-европейски профессионально фундированное и в то же время уникальное по манере творчество Саариахо в каком-то смысле откликается на феминистскую повестку и служит для нее топливом. Главные герои большинства ее музыкально-драматических сочинений — женщины, сама она вошла в европейский композиторский пантеон как будто по двум квотам разом — от северных провинций и от женщин. Впрочем, блестяще ассимилированная во французской традиции, искушенная в прогрессивных техниках и стилях, от новой сложности до спектрализма, и придавшая им новое звучание Саариахо всегда звучала шире узких повесток, тем более когда резко свернула на диагональ по отношению к магистральным направлениям. Ее по-экспрессионистски вычерченный утонченный импрессионизм сделал ее своеобразным правопреемником и Дебюсси, и Шёнберга конца XX — начала XXI века.
Фантастическая палитра красок, темный и в то же время как будто светящийся изнутри звуковой профиль, уникально выписанный баланс инструментов и голосов, сольных и хоровых реплик, оркестрового и электронного звука, нескончаемый пульс шествия с то ускоряющимися, то застывающими внутри него структурами и одновременным ощущением накатывающих волн — словом, все, что касается первой части фестивального лозунга о «новой музыке» в «Новой опере», производило замечательное впечатление. Другое дело — вторая часть про «новые смыслы».
В «Страстях» Саариахо не просто пересказывает, но эмоционально интерпретирует судьбу Симоны Вейль и значение ее текстов (по большей части опубликованных после смерти). Но тонкости ее интерпретации для публики «Новой оперы» оставались скорее скрыты по трем причинам: первая — дикция певцов, что вполне решалось бы напечатанным текстом либретто, вторая — почти ничего в программке о самой Симоне Вейль (возможно, лекции к фестивалю компенсировали эту нехватку), и третья — местами неловкий титрованный перевод. По крайней мере при виде слова «сопротивленцы» публика могла только гадать, есть ли в оригинале подобные неологизмы и стремился ли либреттист Амин Маалуф к обновлению языка еще сильнее, чем Саариахо — к обновлению музыкальной речи и обнажению гуманистического смысла философии Симоны Вейль, которую Шарль де Голль назвал однажды сумасшедшей, а Сергей Аверинцев — будущим символом XXI века, впрочем, только если «человечество не загубит своего физического, нравственного или интеллектуального бытия, не разучится вконец почтению к уму и благородству».