Перевод России на ручное исправление

31 января президент России Владимир Путин встретился в Кремле с министром юстиции Константином Чуйченко. СпецQR “Ъ” Андрей Колесников считает, что министр выступил с революционными либеральными инициативами, которые просто не укладываются в голове, в том числе и в преступной.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

К встрече с президентом России Константин Чуйченко приготовил новости. Это была просто образцово составленная речь. В ней не было ничего лишнего. И даже эмоции, которых на самом деле было много, лишними не казались, так как читались только между строк.

Первая новость была неутешительная и даже просто обухом по голове.

— Ежегодно из мест лишения свободы освобождается порядка 100 тыс. человек,— сообщил министр юстиции.— При этом зачастую эти люди не подготовлены к жизни, как говорится, на свободе, то есть они не могут получить работу, не имеют денежных средств, которые необходимы для того, чтобы начать новую жизнь, и, конечно же, они нуждаются в помощи. В этой связи очень высок рецидив, на сегодняшний день он составляет порядка 44%, то есть из 100 тыс. человек примерно 44 тыс. человек опять пойдут в места лишения свободы!

Это кажется на первый взгляд даже просто невероятным.

Тюрьма, которая предназначена для исправления людей по крайней мере не меньше, чем для их наказания, не исправляет их. Почти половину людей она делает рецидивистами.

Найдутся люди, которые с точки зрения практической философии захотят объяснить, почему человеку в тюрьме лучше, чем на свободе. Но сейчас не о них. И главное, не до них.

— Нам кажется,— добавил Константин Чуйченко,— что этой проблемой очень серьезно надо заниматься, еще начинать работу, когда люди находятся в местах лишения свободы. И мы предлагаем создать соответствующую службу в рамках структуры Федеральной службы исполнения наказаний, которая будет на системной основе эти проблемы решать, то есть людей готовить к выходу на свободу, заниматься их социальной адаптацией, ресоциализацией и последующей реабилитацией.

Министр предложил революционную вещь, которую еще предстоит оценить по достоинству. Тем более что она была задумана еще год назад. И вот теперь озвучивалась президенту.

— Причем делать это (готовить людей к выходу на свободу.— А. К.) необходимо на основании индивидуальной программы, которая будет действовать, как мы видим, около года,— развивал тем не менее свою мысль министр.— И это будет не обязанностью, а правом человека, то есть вся эта система заработает в отношении осужденного только в том случае, если он будет на это согласен. И я хотел бы отметить, что в деятельности людей, которые будут состоять в этой службе и работать на этом направлении, гуманитарная составляющая будет иметь важнейшее значение! Понятно, что там будет и служебная составляющая, но…

— Финансовая нужна тоже,— перебил его президент.

И эту составляющую справедливо было вывести повыше в рейтинге составляющих.

— Конечно! — воскликнул Константин Чуйченко.— Но эти люди должны обладать компетенциями в области социального обслуживания, и, собственно говоря, их основная задача — поставить людей на нормальное русло, вернуть их к нормальной человеческой жизни, чтобы затем уже они не совершали преступлений!

Кто-то сказал бы, что устами министра юстиции глаголет истина, потому что только ребенок может верить в то, что если поставить человека на нормальное русло, то он сразу и вернется к нормальной человеческой жизни.

Но Константин Чуйченко, из которого жизнь не вытравила, возможно, прекраснодушные академические мысли, может быть, имел в виду, что надо же что-то с этим делать (в том числе и финансово).

Не исключено, что он думал об этом еще на студенческой скамье (в учебниках, по которым он сдавал экзамены, писали об этом, и он, наверное, легко получал зачет, упоминая не об обязанности, а о праве человека на социальную реабилитацию при жизни, и молодой специалист потом искренне удивлялся, почему в действительности такого что-то нет).

Может быть, он когда-то пообещал себе хотя бы попытаться.

И вот почти все, может даже показаться, уже сделано:

— Мы исходим из того, что такая служба должна примерно насчитывать около 50 тыс. человек, и эти люди будут обладать соответствующими знаниями, в том числе и в области психологии,— доложил Константин Чуйченко президенту.— В настоящее время нами разработан закон о пробации. Это и есть та самая служба, и мы специально уходим от слова «инспекция», потому что инспекция — это все-таки контрольно-надзорная история, а здесь все-таки эта деятельность ближе к душе человека! Это, я бы сказал, человеческая история!

Специалисты службы пробации будут разговаривать с оступившимися и отсидевшими срок, используя навыки психологов, пойдут с ними рука об руку по их жизни, и она ведь изменится. Ее будет просто не узнать.

— И мы уже подготовили соответствующий проект закона о пробации, он в высокой степени готовности у нас,— произнес министр.— В настоящее время мы заканчиваем процедуру согласования, и я думаю, что мы уже его представим в правительство для последующего внесения в Государственную думу. Поэтому я бы хотел, чтобы вы дали одобрение на эти шаги, и я думаю, что мы где-нибудь к середине 2023 года уже создадим ее, может быть, не в полном объеме, но уже в значительной степени эта служба заработает.

Но кое-что можно сделать уже прямо сейчас:

— Несмотря на то что закон еще не принят, тем не менее подготовительные мероприятия надо начинать, и мне кажется, нам надо ввести в структуру ФСИН должность заместителя директора, который будет отвечать за пробацию. Просил бы вас это предложение одобрить. И который начал бы формирование уже этой службы.

— Хорошо,— согласился президент.— Реестр, наверное, нужно вести этих людей еще... Тех, кто проходит эту процедуру...

— Да, обязательно. Конечно, это будет реестровая работа,— подтвердил министр юстиции.— И, собственно говоря, работа начнется с места лишения свободы, и потом, когда человек приходит, эта работа будет продолжаться. Ему будет предоставлена возможность получать образование, ему будет оказана помощь в плане доступа ко всем социальным услугам, медицинским услугам, будет производиться правовое консультирование и также ему будет оказываться психологическая помощь. Ну и, соответственно, будет оказана помощь в налаживании социально полезных связей.

— Хорошо,— согласился Владимир Путин.

Действительно, ничего плохого в этом нет.

Правда, в Соединенных Штатах, например, в тюрьму, согласно статистике, в течение трех лет возвращаются 70% однажды попавших в нее. В течение пяти лет — 80%. И 90% решают, что им место все-таки в тюрьме, поразмышляв об этом оставшуюся им на свободе жизнь. При всех существующих системах адаптации и ресоциализации.

Да нет, понятно, что мы-то в отличие от них уже если сделаем, то сделаем. А потом догоним (их) и еще раз сделаем (тоже их).

Затем Константин Чуйченко изложил еще одну идею. И на ее фоне померкла даже первая. У нас в правительстве есть министр-либерал. Теперь об этом можно говорить вслух.

И министр чего! Юстиции.

— На сегодняшний день,— рассказал Константин Чуйченко,— у нас отбывают наказание в исправительных учреждениях порядка 350 тыс. человек. При этом с 2017 года у нас заработал закон, который позволяет переводить людей с наказания в виде лишения свободы на так называемые принудительные работы. И в соответствии с действующим на сегодня законодательством таким правом могут воспользоваться порядка 180 тыс. осужденных. Проблема состоит в том, что у нас нет просто соответствующих мест, в которых можно было бы обеспечивать отбытие этими людьми наказания!

Но, видимо, будут.

— Понятно, что далеко не все из этих 180 тыс. достойны перевода с лишения свободы на принудительные работы,— с сожалением признал Константин Чуйченко.— Многие просто не встали на путь исправления!.. Но мы исходим из того, что на сегодняшний день порядка 100 тыс. человек достойны того, чтобы... заменить лишение свободы на принудительные работы. Люди, которые работают в исправительных центрах, не считаются лишенными свободы, они юридически свободны! Но понятно, что это уголовное наказание, а значит, там есть карающая составляющая, в отношении них есть определенные ограничения.

Тут все-таки не очень понятно (возможно, министр разволновался от собственной революционности).

Человек юридически свободен, но отбывает наказание. То есть его освобождают раньше окончания срока, определенного законом? Но не совсем?

— Достоинство этой меры состоит в том, что люди работают, получают деньги, они уже готовятся, как говорится, к выходу в свободную жизнь,— добавил Константин Чуйченко.— И ко всему прочему они создают базис, потому что они получают не ущемляющую их человеческое достоинство заработную плату (в отличие от тех, кто работает на производстве в полноценных колониях.— А. К.), они живут в нормальных условиях, у них есть возможность общаться с родственниками, они могут выходить в город!

Все, это уже была какая-то Норвегия. В крайнем случае Швеция.

— И при этом я могу сказать, что с точки зрения бюджетных расходов эта мера наказания значительно легче для бюджета,— очень хотел заинтересовать президента министр,— поскольку, например, стоимость создания одного места, если мы ведем речь о легких конструкциях некапитального типа, составляет около 500 тыс. руб. на одного осужденного. Это значительно меньше, нежели нам создавать место в местах лишения свобод! И, соответственно, фактически они сами оплачивают расходы, связанные с их содержанием!

То есть минусов нет.

Общество, конечно, может принять близко к сердцу, что в жизни преступников появятся таблички «Выход в город», но, с другой стороны, закон-то есть уже четыре года, просто не работает. Возможно, конечно, что он не работает именно потому, что страна к нему не готова (в отличие от осужденных), но это все-таки проверяется экспериментальным путем.

— На сегодняшний день у нас создано 15 тыс. мест, и концу 2024 года мы хотели бы создать порядка 100 тыс. мест,— констатировал министр.— И таким образом, у нас значительно уменьшится численность людей, которые содержатся в местах лишения свободы.

— Давайте так и сделаем,— согласился Владимир Путин, который, без сомнения, ознакомился с революционной инициативой министра раньше, чем тот ее ему озвучил.— У нас за последние годы насколько уменьшилось количество людей, находящихся в местах лишения свободы?

— Владимир Владимирович, вот здесь у меня есть справочная информация. Она очень интересная, кстати. Пожалуйста, вот здесь...— Константин Чуйченко показал место в презентации, лежащей на столе перед господином Путиным.

— В 1913 году было 194 тыс.,— увидел президент.

— 194 тыс. ...Казалось бы, Российская Империя...— одобрительно произнес министр, имея в виду, что всего-то...

— Население было маленькое,— пояснил президент.

— Население 134 млн было,— поправил его Константин Чуйченко.— Не сказал бы, что оно отличается существенно.

— Да. При Советском Союзе было больше...— с сожалением и при этом многозначительно согласился Владимир Путин.

— Здесь, может быть, просто еще не очень корректная выборка...— наконец спохватился министр.— Надо погружаться в статистику!.. Мы такой возможности, к сожалению, не имеем, чтобы сопоставить в плане корректности эти цифры...

— Во всяком случае, в 2000 году (когда начинал он.— А. К.) это уже точно 1,06 млн (отбывающих наказание.— А. К.), в 2021-м — 483 тыс...— все внимательнее рассматривал презентацию президент, и никаких вопросов к выборке у Константина Чуйченко не возникало.— И не все из них находятся непосредственно в местах лишения свободы, там есть еще часть, которая находится в следственном изоляторе. И она значительная...

— Да,— кивнул министр.— На сегодняшний день в следственном изоляторе 109 тыс.

— Значит, так я понимаю, что 483 тыс. минус 109 находятся в местах лишения свободы? — считал президент.

— Минус 109... Да! — подтверждал министр.

— А в 2000-м было 1,06 млн...— с удовольствием повторил Владимир Путин.

— Да, то есть мы сократили более чем в два раза! — воскликнул Константин Чуйченко.

Да не «мы», хотелось поправить его даже мне, а «вы»!

И все было бы как надо.