Первая реакция криптосообщества на утверждение концепции правительства оказалась смешанной: часть предполагает, что новое регулирование устроит большую часть существующих владельцев криптовалют, часть — полагает, что жесткий режим и особенности владения криптоактивов сделает легализацию уделом меньшинства. Эксперты по просьбе “Ъ” ответили на три вопроса — о готовности криптоинвесторов к деанонимизации (вопрос 1), о релевантности концепции Минфина мировой практике регулирования (вопрос 2) и возможных сложностях при реализации концепции (вопрос 3).
Янис Кивкулис, ведущий стратег EXANTE
1. В вопросе деанонимизации многое будет зависеть от налога на прибыль, который предложат российским инвесторам в криптовалюты. Индия легализовала владение криптовалютами, обложив доход от продажи их 30-процентным налогом. Это много, считают участники рынка, но все сходятся во мнении, что лучше плохая регуляция, чем никакой. В целом, налог в 13% не должен вызвать какого-либо сопротивления со стороны инвесторов. Более того, операции с криптовалютами получат законный статус — явно позитивный аспект, который позволит выйти сфере из серой зоны и даст новый источник налоговых поступлений.
2. Если говорить о мировом опыте в этой сфере, то в США, например, криптобиржи просят клиентов проходить процедуру предоставления документов. Это нормальная практика, которая будет все шире применяться в разных странах. Для большинства людей торговля криптовалютами через централизованные криптобиржи все больше будет похожа на торговлю акциями через фондового брокера. Тем не менее будет небольшой процент тех, кто уйдет на DEX, децентрализованные биржи вне регуляции.
3. Сейчас крупнейшие криптобиржи заявили о готовности работать с российским регулятором. Тем не менее если кто-либо из бирж откажется от сотрудничества, то реальных рычагов давления на криптобиржи у них немного — блокировка сайта или переводов на адрес криптобирж. Но при желании такие барьеры легко обойти. Стоит отметить, что Минфин и криптобиржи заявляют о готовности к диалогу, а это хороший задел на продуктивное сотрудничество.
Андрей Тугарин, управляющий партнер GMT Legal
1. Полная анонимность и конфиденциальность противоречит сути правовых отношений, так как ни в одной стране мира закон не может распространяться на анонимное лицо. Иными словами, пользователь, будучи в анонимном состоянии, не может быть защищен законом. Верификация — это всего лишь инструмент, который направлен больше для защиты пользователей, чем для их дискредитации. Верификация пользователя решает одну из самых основных задач — способствует противодействию отмывания денежных средств, полученных преступным путем, и спонсирования запретных организаций. По моему мнению, большая часть российских владельцев цифровой валюты готова деанонимизироваться для получения возможности защиты своих прав, а многие уже это сделали, и давно.
2. Переход в другую юрисдикцию является полумерой. Закон рано или поздно будет принят во всех юрисдикциях, и перебегать из одной в другую ради сохранения анонимности не будет иметь практического смысла. На сегодняшний день закон в большей степени сдружился с криптовалютой, нежели годами ранее. Мы можем это видеть по таким странам, как Сингапур, США, Швейцария, страны Прибалтики и ОАЭ. Инвесторы будут готовы на все, чтобы спасти и защитить свои активы, тем более на такую формальность, как верификация аккаунта.
3. Если говорить о трудностях, с которыми может столкнуться реализация концепции, стоит отметить, что предложение передать все банкам ограничивает другое предложение регулятора — разрешить работу в России иностранных криптобирж через представительство. Тут два варианта: либо Минфин допускает все-таки, что не только банки смогут проводить операции с цифровой валютой, либо иностранные криптовалютные биржи должны будут получать лицензию кредитной организации, что, конечно, очень непросто и требует больших финансовых вложений. Очевидно, лучшим вариантом является дать в законе новое определение «оператор цифровой валюты», указать требования по его лицензированию и установить надзорный орган. При этом оператором цифровой валюты смогут быть и банки, и иные юридические лица, и иностранные организации, имеющие советующую лицензию. Это не составит особого труда, достаточно использовать по аналогии нормы, регулирующие оператора цифровых финансовых активов. Не до конца понятной остается инициатива разделить клиентов на квалифицированных и неквалифицированных инвесторов. В этом нет практической применимости, на мой взгляд, достаточно тестировать неквалов для получения ими доступа к операциям, связанным с цифровой валютой.
Владислав Утушкин, основатель группы компаний TOTHEMOON
1. Я думаю, что какая-то часть криптопользователей согласится на деанонимизацию по тем или иным причинам. Например, инвесторы средней руки, которые и источники своих доходов могут доказать, и с налоговыми декларациями знакомы (и, скорее всего, имеют налоговых консультантов). На деанонимизацию согласятся те, у кого есть ресурсы (административные, финансовые) соответствовать выдвинутым строгим требованиям. Это не совсем единицы, но их долю я бы оценил в 10–15%.
2. Мировая практика зависит от выбранной юрисдикции. Если говорить о США или Великобритании, той же Испании или Финляндии, то там упор сделан не на том, какая инфраструктура используется, а на налогообложении. Тут сравнивать с Россией сложно. У нас рядовой налогоплательщик в принципе про то, как платятся налоги, не знает, посчитать не может, продумать не может. Где узнать — тоже не понимает. Ему не хочется с этим возиться. Его максимум — задекларировать проданную машину. Финансовая грамотность низкая. Есть исключения, про них я сказал выше.
3. Основная трудность при реализации концепции — убедить криптопользователей выйти из тени. Майнеры могут легко продавать добытые монеты на зарубежных площадках, а свои фермы оформить ЦОДами. Мелкие пользователи с легкостью могут продолжать покупать криптовалюты в обменниках. Но тут, думаю, они вскоре столкнутся с блокировками счетов и запросами из банков об экономическом смысле операций (как в последнем нашумевшей кейсе с «Тинькофф»). Сильно вырастет рынок наличного обмена крипты. Добро пожаловать обратно в 2017-й в «Москва-Сити». В целом меры мне видятся избыточными и репрессивными. Особенно обязательство использовать инфраструктуру российских банков, которые к этому скорее всего вообще еще не готовы.
Татьяна Любимова, основательница криптоиндекса C100
1. Криптовалюта давно перешла из сегмента серого рынка и даркнета в сферу инвестиций, поэтому вопрос деанонимизации не будет пугать, так же, как он не пугает инвесторов на традиционном рынке при покупке акций через брокера.
2. Если актив представляет большой интерес, инвесторы находят способ так или иначе в него зайти — через SPV (special purpose vehicles) или другими способами. Крупным инвесторам намного выгоднее иметь прозрачную систему управления активами, это защитит большие деньги от рисков.
3. Криптовалюты все еще остаются новым классом активов. Поздних инвесторов можно отследить по банковским трансакциям, а заставить раскрыть данные старых кошельков будет непросто и технически невозможно.
Ефим Казанцев, эксперт Moscow Digital School
1. Небольшая часть пользователей деанонимизируется и будет пытаться работать полностью в белую. Причем деанонимизироваться будут чаще майнеры, чем инвесторы, потому что майнер физически привязан к розетке и оборудованию, ему сложнее переехать. А вот инвесторы, скорее всего, не будут торопиться выходить из тени. Им переехать намного проще, и вполне возможно, что кто-то предпочтет оставаться в тени пальм на каком-нибудь дружелюбном к криптовалютам береге.
2. Основные трудности с реализацией концепции будут связаны с теневым сектором криптовалютной индустрии. Выявление и наказание не соблюдающего новые правила криптоинвестора потребует от наших правоохранительных и контролирующих органов значительных усилий.
Роман Янковский, член Комиссии по правовому обеспечению цифровой экономики Московского отделения Ассоциации юристов России
Как показывает практика США, при адекватных мерах регулирования инвесторы готовы раскрывать свой статус и платить налоги.