«Мы исходим из принципа, что помощь не нужно просить»

В 2021 году фонд «Круг добра» обеспечил лекарствами более 2 тыс. детей, получив на это от правительства 75 млрд руб. Это притом что в федеральном бюджете на лечение и детей, и взрослых по программе «14 высокозатратных нозологий» было заложено 64,3 млрд руб. Глава фонда Александр Ткаченко заверил корреспондента “Ъ” Наталью Костарнову, что в этом году количество подопечных «Круга добра» увеличится вдвое, при этом ни один ребенок, если для лечения его заболевания существует препарат с доказанной эффективностью, не останется без помощи. Господин Ткаченко также рассказал, почему «Круг добра» получил приоритетное перед другими фондами право закупать лекарства за рубежом и в чем заключаются этические критерии выбора: какому пациенту оказать финансовую помощь, а какому — нет.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

«В благотворительной среде к подобной практике все больше вопросов»

— Перед тем как вы возглавили фонд, вы могли представить, что придется столкнуться с такой публичностью, с сильным общественным вниманием и давлением?

— Я пришел помогать детям, пришел выстроить систему, которая позволит прозрачно, оперативно доставлять лекарство тому пациенту, который в нем нуждается. И у нас это успешно получилось. Первый год дал очень хорошие результаты. Мы получаем тысячи заявок, быстро на них реагируем и поставляем лекарство пациенту. В общем-то, наверное, фонд уже доказал свою эффективность. Текущий год нашей работы позволит помочь еще большему количеству детей. Мы полагаем, что их будет больше 4 тыс. Но дискуссия с обществом нужна, люди хотят знать ответы.

— В частности, многие, вероятно, хотят знать, почему правительство для фонда «Круг добра» сделало исключение, а для других благотворительных организаций — нет. Речь об изменениях в правилах приобретения препаратов. Фонду позволили закупать самый дорогой препарат для лечения СМА — «Золгенсма» стоимостью более 100 млн руб.— после его регистрации в РФ. Почему такие важные изменения не распространились на деятельность других фондов?

— Согласно законодательству, с момента регистрации препарата до ввода его в гражданский оборот обычно проходит около полугода, в этот период препарат недоступен для ввоза. Фонд «Круг добра» поднимал вопрос об опасности перерывов в назначении «Золгенсма» (международное название «Онасемноген абепарвовек») в середине прошлого года. Мы это обсуждали с Минздравом, Общественной палатой, всеми заинтересованными в решении проблемы общественными и пациентскими организациями. Не участвовали во встречах и не высказывали своих пожеланий только те организации, которые занимаются сбором денег на «Золгенсма».

В результате в действующий порядок лекарственного обеспечения (постановление правительства РФ №545.— “Ъ”), который регламентирует работу фонда, были внесены изменения. Нам разрешили закупать лекарственный препарат и ввозить его в страну в период как раз между регистрацией и вводом в гражданский оборот.

— Вы уже воспользовались этой возможностью?

— В декабре 2021 года, уже после регистрации, было принято решение по шести пациентам, на прошлом экспертном совете было рассмотрено еще два пациента, утверждена закупка для них. Я предполагаю, что в ближайшее время еще два пациента будут рассмотрены, и «Золгенсма» будет ввезена им в кратчайшее время.

Мы сейчас действительно это сделаем очень быстро — в течение 10–14 дней.

Ни одна страна мира не обеспечивает своих пациентов этим лекарственным препаратом с такой скоростью и частотой, как Россия.

Именно этот препарат теперь будут получать практически все вновь выявленные пациенты со СМА. Если врачи считают, что он показан и безопасен для конкретного ребенка, его оплатит «Круг добра».

И наоборот, частные сборы некоторых негосударственных благотворительных фондов для пациентов со СМА, насколько мне известно, велись без назначения врачей. Ни журналист, ни общественный деятель, ни НКО не могут назначать пациентам лекарство, потому что никто из них не готов взять на себя ответственность за последствия. Ведь «Золгенсма» — очень непростое лекарство, препарат генной терапии. Эффективность и безопасность применения терапии «Рисдипламом» (торговое название «Эврисди») или «Нусинерсеном» (торговое название «Спинраза») после «Золгенсма» не изучены и не подтверждены, а, значит, последствия такой комбинированной терапии для человека непредсказуемы. Фактически до тех пор, пока производитель не опубликовал результаты исследований об эффективности и безопасности сочетания «Золгенсма» с другими препаратами, его применение исключает последующее применение «Нусинерсена» или «Рисдиплама». Поэтому в случае ухудшения состояния ребенка эти изменения могут быть необратимы.

— Родители детей, оказавшихся в такой ситуации, и помогающие им независимые врачи как раз говорят о том, что критерии, на которые опирается врачебный консилиум, им непонятны и непрозрачны. В частности, такая история на днях произошла в Краснодаре: фонд Ройзмана собрал 120 млн руб. на покупку «Золгенсма», а консилиум отказал шестилетнему пациенту. Что вы скажете об этом?

— Наши критерии с декабря прошлого года одни из самых мягких в мире. Противопоказания могут быть связаны в первую очередь с клиническим состоянием ребенка, когда введение может причинить вред. Всем остальным пациентам препарат предоставляется. Мы практически еженедельно принимаем решение о закупке.

Подчеркну, фонд обеспечивает лечением, которое назначают врачи, всех детей со СМА в России. В зависимости от клинического состояния ребенка — это «Золгенсма», «Рисдиплам», «Нусинерсен». Если федеральный консилиум, рассмотрев текущее состояние ребенка, примет решение, что ему нужен «Золгенсма», фонд незамедлительно это лекарство купит.

Хочу также подчеркнуть, что этот препарат не является волшебным, как его называют ради успеха сборов. В экспериментальных исследованиях показано, что «Золгенсма» достигает лишь 50% двигательных нервных клеток.

В целом этот препарат эффективен в раннем возрасте, и пациенты, которым он был введен в более позднем возрасте, не продемонстрировали яркой положительной динамики.

— Но родители все равно верят в эффективность «Золгенсма». Ведь так?

— Насколько могу об этом судить, сама компания «Новартис» сыграла очень большую роль в формировании мифов вокруг «Золгенсма».

— И все-таки семьи хватаются за любое положительное решение любого врача, отсюда есть и будут частные сборы средств на препараты. Как вы в «Круге добра» к ним относитесь?

— Если открывают эти сборы без назначения врача, то даже набрав нужную сумму, семьи и фонды оказываются в ситуации, когда лекарственный препарат не может быть введен пациенту. Такие случаи уже были: частные пожертвования собраны, возможность ввезти препарат до его регистрации в РФ была, а ответственность поставить укол никто из врачей на себя не взял.

— А что происходило дальше?

— Ребенок продолжает получать терапию «Нусинерсеном» и «Рисдипламом» по рекомендации врачей. Если вы о судьбе собранных денег, то это вопрос к тем, кто их собирал. Руководители фондов должны отвечать, куда они расходуют средства. Наверное, согласно закону о благотворительной деятельности, они должны вернуть их жертвователям или согласовать изменение цели благотворительного сбора. Кстати, замечаю, что крупные, самые известные благотворительные фонды нашей страны не занимаются сбором средств на «Золгенсма». И наоборот, есть небольшие фонды «одного лекарства». В благотворительной среде к подобной практике все больше вопросов.

— Скажите, а каков бюджет фонда на этот год и на следующие, 2023–2024 годы?

— В 2022 году бюджет составляет порядка 78,5 млрд руб., 84 млрд руб.— в 2023-м, почти 90 млрд руб.— в 2024-м.

— Какую долю занимают расходы на СМА?

— Значительную, наверное, около 30%. Мы будем готовить годовой отчет, в нем все эти цифры приведем.

— Когда это будет?

— Сейчас начинается аудиторская проверка, она закончится через месяц, соответственно, в конце марта, наверное, опубликуем отчет о тратах и о всей деятельности фонда.

«На письма чиновники просто не отвечали»

— «Круг добра» был создан, чтобы поддержать субъекты и взять на себя часть расходов по лечению редких пациентов. При этом вы много раз говорили, что негативно относитесь к ситуации, когда региональные власти полностью снимают с себя обязанность лечить пациента, рассчитывая на ваш фонд. За более чем год они ушли от такого понимания деятельности «Круга добра»?

— В прошлом году фонд закупил лекарственные препараты с запасом на первый квартал 2022 года с тем, чтобы в начале года сделать закупку на оставшиеся кварталы и на первый квартал 2023 года. Незарегистрированные лекарственные препараты наш фонд покупает достаточно оперативно, зарегистрированные закупает федеральное казенное учреждение «Центр лекарственного обеспечения» при Минздраве в рамках 44-го федерального закона. Это может занимать несколько месяцев. Для того чтобы лечение не прерывалось, мы попросили субъекты оперативно направить нам заявки. Однако заявки подаются очень медленно, не содержат достоверных данных для принятия решений, например, подписи министра или даже данных о состоянии ребенка. Мы просим дополнить комплекты документов необходимой информацией, заявки возвращаются. Это может занимать недели, месяцы. У нас есть регионы, которые второй месяц держат заявку. Об этой проблеме мы говорили недавно в Общественной палате РФ и скоро будем говорить в Совете федерации.

— До появления «Круга добра» регионы объясняли отказ в обеспечении лечением отсутствием средств в местном бюджете. А теперь получается, дело не только в том, что денег нет?

— Я боюсь делать обобщающие выводы в отношении всех регионов. Скорее всего, бывает так: региональный министр поручает заместителю, заместитель поручает начальнику департамента, тот поручает какому-то специалисту в районной больнице составить пакет документов, подписать его у министра, направить в фонд «Круг добра». А районная больница, конечно, не умеет этого делать (хотя мы и обучали там специалистов) и сталкивается с внутренними трудностями согласования на всем пути вплоть до регионального министра.

— Видите ли вы какой-то способ этот процесс автоматизировать?

— С недавних пор он автоматизирован — происходит внутри единой государственной информационной системы здравоохранения. Заявки попадают к нам в закрытом защищенном контуре, они состоят из двух простых блоков. Первый блок — личные данные пациентов, второй — документы, которые позволяют оценить его состояние или в определенных случаях решения федеральных консилиумов. Это видим мы, это видят члены экспертного совета фонда — около 27 человек — и на основании полученных документов буквально тут же принимают решение. Но автоматизация не означает, что документы не приходится иногда возвращать в регион для доработки.

— Получается, наоборот, не хватает человеческого участия?

— В каждом регионе назначен ответственный за взаимодействие с родителями по линии фонда «Круг добра». Это сотрудник регионального министерства здравоохранения, который должен был опубликовать на сайте минздрава свой телефон и почту, чтобы родители могли с ним оперативно связаться по всем вопросам. К сожалению, значительная часть номеров этих телефонов оказались нерабочими, на письма чиновники просто не отвечали. То есть люди подошли к этому формально и ситуацию с больным ребенком и организацию лечения заранее воспринимают очень безответственно.

— Перечень заболеваний, лечение которых может оплатить «Круг добра», увеличился уже до 44. По какому принципу вы их отбираете?

— В течение прошлого года мы рассмотрели все орфанные заболевания, у которых есть патогенетическое лечение, и включили их в работу. Как только появляется новое лекарство с доказанной эффективностью, оно сразу попадает в перечни фонда. Другое дело, кому-то нужна экстренная помощь, а кто-то может находиться на текущей терапии и без последствий для здоровья дождаться препаратов. Центр экспертизы контроля качества медицинской помощи Минздрава, насколько я знаю, готов предложить обществу некую систему комплексной оценки тяжелых заболеваний, для того чтобы определить приоритетность их включения в лекарственный перечень нашего фонда. Эта система разрабатывалась в течение года и в ближайшее время будет опробована на тех заболеваниях, которые вошли в перечни «Круга добра». После этого пройдет широкое обсуждение возможности применения такого подхода — с привлечением общественности и членов экспертного совета нашего фонда.

— Но под любой экономической системой есть определенные этические критерии.

— Поэтому решение принимается коллегиально.

Биоэтика — сложная наука. Но общество должно быть уверено, что механизмы, по которым фонд принимает решения, объективны.

С помощью этой системы мы сможем обеспечить объективность и прозрачность. Таким образом, ни у кого не возникнет мысли, что фонд принимает только те заболевания, о которых много пишут журналисты или сообщают пациентские сообщества. И мы будем уверены, что редкие пациенты, которые не смогли объединиться в сильную организацию, тоже не останутся без помощи и внимания.

«Не для всех есть лечение. Для остальных помощь будет предоставлена»

— Около 80 подопечных, как вы говорили, на пороге совершеннолетия. Это значит, что скоро вы не сможете закупать для них лекарств — согласно законодательству, лечением должен будет снова заняться регион проживания. Сообщалось, что в фонде рассматривают продление опеки над пациентами до 21 года. Решение уже принято?

— Cписок этих пациентов лежит у меня на столе, многих я знаю поименно. Мы будем согласовывать с Министерством здравоохранения договор, который должен заключить фонд и субъект РФ. В этом договоре будут прописаны все этапы взаимодействия, в частности, уведомление, что, когда пациент достигает 18-летия, региональные власти обязаны запланировать из своего бюджета средства на его лекарственное обеспечение.

Для меня очень близкая и понятная тема — вопрос преемственности лечения детей, достигших восемнадцатилетия. Я много лет был руководителем детского хосписа и очень хорошо понимаю озабоченность родителей тяжелобольных детей и проблемы самих детей. Вчерашний ребенок, достигнув 18 лет, попадает во взрослую сеть, где должен быть обеспечен не только лекарством, но и остальными видами медицинской помощи. Кроме того, он должен быть обеспечен социальной помощью, духовной помощью, психологической поддержкой, и, возможно, ему должны быть предоставлены условия получения образования.

Для реализации этой цели санкт-петербургский детский хоспис построил хоспис для молодых взрослых в Царском Селе. Как его бывший руководитель, я помогал разрабатывать проект. Детский хоспис инвестировал туда значительные средства, открытие нового учреждения планируется буквально через несколько месяцев. Этот центр станет частью государственной системы здравоохранения. На примере Петербурга мы отработаем весь регламент взаимодействия, нормативно-правовые документы и сможем предложить другим регионам уже готовую методологию.

— Снова надежда на регионы. Пока они себя не очень убедительно проявили. Многие экспертные и пациентские организации говорят о необходимости обеспечивать за счет федерального бюджета пациентов со всеми известными редкими заболеваниями, а не только вошедшими в федеральную программу «14 ВЗН». Как вам кажется, это возможно?

— Я думаю, что возможно. Видите, в первый год работы фонда мы уже обеспечили значительную часть пациентов. Орфанных заболеваний насчитывается несколько тысяч. К сожалению, не для всех есть лечение. Но для остальных, конечно, помощь будет предоставлена.

— С 2023 года начнется масштабный неонатальный скрининг: в России будут обследовать младенцев на наличие 36 заболеваний, сейчас их проверяют всего на пять болезней. Прогнозируется, что если сейчас выявляется около 1–2 тыс. редких пациентов, то будет в два раза больше.

— Не пациентов станет больше, а выявляемость станет лучше, поэтому мы сможем их на начальной стадии диагностировать и начать лечение. Не все из этих детей, исходя из перечня редких, тяжелых, орфанных заболеваний, впоследствии попадут в фонд, а тех, которые попадут, мы уже спрогнозировали. Даже если брать показатели чуть более завышенные, то фонд вполне справится с этой задачей.

— То есть предела вы не видите? Исходя из существующего финансирования?

— Нам поставлена непростая, но понятная задача: если для ребенка с тяжелым, в том числе орфанным, заболеванием есть патогенетическая терапия, существует лекарственный препарат с доказанной эффективностью, «Круг добра» должен его обеспечить. Ситуация, при которой пациент с выявленным тяжелым заболеванием, для которого существует лечение, окажется без помощи, невозможна.

— Пациенты растут, и им требуются большие дозировки лекарств. Это уже привело к коллапсу финансирования федеральной программы «14 высокозатратных нозологий», бюджет которой утверждают жестко на год.

— Эти риски мы посчитали еще до создания фонда. По каждому лекарству в фонде сформированы запасы. Если вес пациента увеличился или следует смена терапии, регион направляет нам заявку, она рассматривается несколько дней, и обычно новое лекарство поставляется в течение одного-двух дней из имеющихся запасов, в том числе в соседних регионах. Естественно, если речь идет о лекарствах, по которым возможно создать запас, исходя из особенностей подготовки, транспортировки и хранения некоторых препаратов. Потом, совершая закупку, мы восполняем эти запасы. Эти решения прописаны в постановлении правительства, и они позволяют фонду избежать рисков необеспечения пациентов лекарствами.

— В уставе фонда написано, что «Круг добра» будет функционировать не только на деньги от налоговых отчислений, но и за счет пожертвований. Пока пожертвований нет, планируется ли принимать их?

— С самого начала мы поставили задачу научиться использовать те средства, которые доверены нам обществом за счет повышения ставок налогообложения. Но возможности использовать благотворительные пожертвования у фонда есть. В частности, Дмитрий Муратов, главный редактор «Новой газеты», перечислил фонду часть своей Нобелевской премии. Но мы пока не планируем вести отдельную фандрайзинговую кампанию, для этого у нас нет сотрудников — штат фонда занят исполнением заявок. А те благотворительные средства, которые все же будут поступать, будут направлены на те же цели — покупку лекарств. Но абсолютно точно фонд не будет собирать средства, как это делают благотворительные организации, публикуя фотографии, душераздирающие истории и собирая на какого-то конкретного пациента.

— Почему?

— Так не должно быть. Я думаю, что, если вы поставите себя в положение мамы ребенка, вы поймете, в какой угол нужно загнать родителей, чтобы они были согласны публиковать историю своей жизни. Поскольку фонду доверены значительные средства со стороны общества, мы исходим из принципа, что помощь не нужно просить, не нужно на нее собирать. Должно быть так: нужно сообщить о потребности, и фонд эту потребность закроет и обеспечит гарантии получения помощи в будущем. Это является основной философией «Круга добра».