72-й Берлинале, спрессованный в одну неделю, быстро набрал обороты. За ключевыми событиями, а также за российскими участниками фестиваля следит Андрей Плахов.
К событиям первого ряда предположительно относили французские картины Клер Дени «С любовью и решительностью» (конкурс) и Бертрана Бонелло «Кома» (параллельный конкурс «Встречи»). Однако вторая оказалась слабой, а первая просто смехотворной. Звездные актеры Жюльетт Бинош и Венсан Линдон «с решительностью» стремятся доказать, что и шестидесятилетний возраст бурному сексу не помеха. Клер Дени, презрев свою радикальную репутацию, тщетно пытается актуализировать нафталинный любовный треугольник приметами современности в виде антиковидных масок и чернокожего подростка в поисках идентичности.
Кадр из фильма «С любовью и решительностью»
Фото: Curiosa Films / Berlinale
Кадр из фильма «С любовью и решительностью»
Фото: Curiosa Films / Berlinale
Бертран Бонелло, чей режиссерский имидж явно преувеличен, снял кино о девушке во время локдауна, витающей в виртуальных мирах — от кукольной анимации до поэтических фантазмов. Под патронажем популярной телеведущей юная героиня блуждает по лесам своего подсознания, пронзаемым криками жертв мирового коллапса, а с подружками обсуждает в зуме достоинства серийных убийц. «Кома» (имя телеведущей и метафора состояния человечества) завершается живописными картинками экологического апокалипсиса.
Кадр из фильма «Кома»
Фото: Les films du Belier / Berlinale
Кадр из фильма «Кома»
Фото: Les films du Belier / Berlinale
Этот финал выглядит еще более инфантильно рядом с лучшим фильмом из показанных на данный момент — «Все будет хорошо» Ритхи Паня. Камбоджийского режиссера помнят по сенсационной ленте «Исчезнувшее изображение» о терроре «красных кхмеров», где впервые появились глиняные диорамные статуэтки работы скульптора Сарита Манга. Они возникают и в новой картине, да и тема ее близка прежней, но ужасы камбоджийского социализма вписаны в глобальный контекст цивилизации, построенной на алчности, потреблении и неизменно продуцирующей насилие. Страшен образ властвующего над массами рабов тоталитарного зверя с клыками, вобравший в себя черты всех диктаторов новой эпохи. В отличие от «Комы», здесь налицо зрелый анализ и уверенный почерк опытного документалиста — даже если значение этой работы снижает эксплуатация уже однажды открытого приема.
Кадр из фильма «Все будет хорошо»
Фото: CDP, Anupheap Production / Berlinale
Кадр из фильма «Все будет хорошо»
Фото: CDP, Anupheap Production / Berlinale
Пока что это единственный фильм, в котором предмет политики упакован в цельную эстетическую форму.
Ни «Рабие Курназ против Джорджа Буша» Андреаса Дрейзена (живущая в Германии турецкая домохозяйка борется за освобождение сына из Гуантанамо), ни «Звоните Джейн» Филлис Наги (о кампании за легализацию абортов в США, которую инициирует, кстати, тоже домохозяйка) художественной ценности не представляют. Это «типично берлинские фильмы», которые определяли и славу, и слабость этого фестиваля с политической повесткой на протяжении почти всей его долгой истории. В этом смысле здесь ни с 1972, ни с 1987 года ничего не изменилось.
Частью истории фестиваля стало и российское кино. Среди прочего — состоявшееся 35 лет назад международное открытие феномена Александра Сокурова, впервые участвовавшего в Берлинале с фильмом «Скорбное бесчувствие». Нынче Сокуров — мэтр и основоположник школы своих учеников и последователей, картина одного из которых, Александра Золотухина, «Брат во всем» представлена в конкурсе «Встречи». Герои фильма — близнецы Андрей и Митя — действительно братья почти во всем, увлеченные одной профессией военного летчика, которую они целеустремленно осваивают в процессе учебных полетов. Однако «почти» чуть не оказывается роковым: Митя, в отличие от Андрея, физически слаб и не выносит авиационных перегрузок, к тому же слишком чувствителен к потенциальным жертвам войны. Уже знакомый берлинской публике по фильму «Мальчик русский», Золотухин на глазах растет как режиссер, насыщая экран реминисценциями русского авангарда и соцромантизма (архетип — «Будущие летчики» Дейнеки), а также более поздней эстетикой, фетишизирующей камуфляж и военное мужское братство. При этом «Брат во всем» — кино нежное, одухотворенное, передающее хрупкость и беззащитность юных героев; оно достойно продолжает традицию российского участия в Берлинале.
Герои фильма Александра Золотухина «Брат во всем» — братья-близнецы, мечтающие стать военными летчиками,— братья почти во всем
Фото: Proline Film
Герои фильма Александра Золотухина «Брат во всем» — братья-близнецы, мечтающие стать военными летчиками,— братья почти во всем
Фото: Proline Film
Это же относится к другому нашему фильму: в программе «Панорама» показали «Продукты 24».
Режиссер-дебютант Михаил Бородин идет по следам реальной истории «гольяновских рабов» из продуктового магазина на окраине Москвы, раскрытой десять лет назад, но вбирающей в себя множество подобных нераскрытых.
Узбечка Мухаббат вместе с другими мигрантами женского пола живет и работает в подвале этого адского магазина, подвергается физическому и психологическому насилию, становится свидетельницей кровавых драм и разрушенных судеб. Все это происходит при попустительстве и даже прямом участии сил правопорядка. Рабы лишены паспортов и миграционных документов, им некуда бежать. Героиня замужем, но коррумпированный муж тоже рассматривает ее как рабыню, призванную вкалывать на износ и вдобавок рожать детей. Заправляет этим трудовым лагерем-борделем «бандерша» по имени Жанна; именно она поневоле становится ролевой моделью для Мухаббат.
Кадр из фильма «Продукты 24»
Фото: Metrafilms
Кадр из фильма «Продукты 24»
Фото: Metrafilms
Снята картина Бородина довольно изысканно, и временами показанные в ней московские «человейники» напоминают даже гонконгские городские пейзажи Вонг Карвая. Это некогда славное имя всплыло в памяти еще раз — когда показывали конкурсный индонезийский фильм «Нана» («Раньше, сейчас и потом») Камилы Андини. Его героиня — очередная жертва революционных экспериментов, которые обычно кончаются тоталитарным насилием. Но, в отличие от других берлинских фильмов, в этом нет политической риторики, зато есть ностальгическое любовное настроение и вера в достоинство маленьких людей.