Человек растерянный
«История моей жены»: Леа Сейду и Луи Гаррель провожают патриархат
В прокат выходит англоязычный дебют Ильдико Эньеди — экранизация модернистского романа Милана Фюшта «История моей жены» с Леа Сейду и Луи Гаррелем. Задуманное режиссером «нежное прощание с патриархатом» вышло несколько скомканным — кажется, из-за излишнего почтения к модернизму.
Фото: Русский Репортаж
Фото: Русский Репортаж
Двадцатые годы XX века, Европа, открытое море. У капитана Якоба Штэрра болит живот, и корабельный кок советует ему найти жену, это должно помочь. Сойдя на берег, Якоб рассказывает своему знакомому, что в ближайшее время намерен жениться — на ком? — да на той, кто первой войдет в это кафе. Ему везет дважды: в кафе входит Лиззи, прекрасная, как представление европейского интеллектуала о Париже 1920-х годов. И она согласна выйти за Якоба замуж.
Следующие два с лишним часа эти двое будут пытаться сохранить лицо, убедить себя и друг друга, что любовь существует — и вот она, прямо тут. Он — голландец, она — француженка, объясняться они будут по-английски. Якоб будет страдать, думая о негодяе-писателе, завладевшем вниманием жены (Луи Гаррель здесь довольно вяло работает антиподом героя), Лиззи же будет толкать мужа в объятия случайной знакомой.
Фото: Русский Репортаж
Фото: Русский Репортаж
Ильдико Эньеди — одна из важнейших сегодняшних венгерских режиссеров («Золотая камера» Каннского фестиваля-1989 за фильм «Мой ХХ век», «Золотой медведь» Берлинале-2017 за «О теле и душе»). Если ее арт-хит «О теле и душе» рассказывал о медленном сближении героев и их промерзших душ, «История моей жены», первый фильм Эньеди, снятый на английском, рассказывает о невозможности всякого сближения. Это экранизация модернистского романа венгерского классика Милана Фюшта, не просто костюмная драма, но исследование подводных течений брака. Эньеди разбила «Историю моей жены» на семь «уроков», превратила героя (его играет Гийс Набер) из «чудовища», мучимого гневом и страстью, в растерянного гиганта. Леа Сейду в роли Лиззи — символ женскости: чистый секс, бесконечная нежность, обманы и улыбки — ни за что поймешь, что там у нее на уме.
Судя по фильмам последних лет, Леа Сейду лучше всего удается момент, когда ее героиня обнаруживает, что на нее кто-то внимательно смотрит — муж, любовник, Джеймс Бонд, весь мир,— и у нее есть ровно две секунды, чтобы решить, как себя вести. В эти две секунды Сейду непостижимым образом умудряется втиснуть весь характер своих героинь, всю их силу, животную жажду жизни, глупость или наивность,— а потом она прячет все это за улыбкой. В «Истории моей жены» у нее нет даже этих двух секунд, и ей откровенно скучно быть лишь отсветом параноидальных идей Якоба.
Удивительно, как Эньеди удалось показать не просто пресловутый «мужской взгляд», но взгляд мужчины растерянного. Она препарирует все, что мешает мужчине понять женщину: семь глав фильма рассказывают «Об этом лабиринте, который называется социальной жизнью», «О потере контроля» и так далее. В разных интервью Эньеди называет свой новый фильм «нежным прощанием с патриархатом», «любовным письмом ко всем неидеальным мужчинам» — но получилась поэма не о закате патриархата, а о растерянности. Она признает, что ассоциирует себя с героем — человеком, который хочет держать все под контролем, не понимая, что это умение больше не работает. Задача Якоба — не понять свою жену, а просто удержаться на плаву. Когда на его корабле начинается пожар, он просто стоит и смотрит в небо, надеясь, что пойдет дождь.
В фильме есть волшебство, знакомое ценителям Эньеди,— внезапные паузы, замедления и ускорения, следующие не сюжету, а лишь внутренней уверенности и неуверенности героев. Но гораздо больше здесь школьного почтения к великому роману: герои произносят свои реплики значительно и внятно, и этот текст им совершенно не подходит — как только они замолкают, история становится важнее и проще.
Роман Фюшта выходил по-русски в 2010 году, тогда поэт и критик Григорий Дашевский отмечал, что в капитане Штэрре воплощена «отрезанная от собственного спасения душа». Фюшт основывал своего героя на образе капитана «Летучего голландца», с которого будет снято проклятие, если прекрасная девушка добровольно согласится стать его женой.
В «Истории моей жены» Эньеди интересуется не душами и не телами, а тем омутом, куда они стремятся. Почти три часа она отворачивается от героев, отказываясь держать их жизни под контролем. «Почему я не могу создать какой-то порядок в моей жалкой жизни?» — спрашивает Якоб.
Потому что никто не может. Неважно, где все это происходит: в условной Европе условных 1920-х, с ее красивыми нарядами, чувственной музыкой, галантными кавалерами, светским чириканьем, или в условной Европе условных 2020-х, где слово «контроль» так же идет ко дну.
«Выиграть войну так же невозможно, как выиграть землетрясение» // Почему война — это всегда плохо
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram