«Нужна ли России новая стратегия на Ближнем Востоке? Первое, что приходит на ум: "а зачем?"» — с таких слов начинается экспертный доклад, подготовленный Институтом востоковедения РАН к начинающейся в понедельник XI Ближневосточной конференции Международного дискуссионного клуба «Валдай» под названием «Новая стратегия России на Ближнем Востоке: страны и направления».
Фото: Анатолий Жданов, Коммерсантъ
Фото: Анатолий Жданов, Коммерсантъ
Прежде всего следует отметить, что впервые за несколько лет доклад к конференции (.pdf) сосредоточился именно на российской политике, а не на экзистенциальных проблемах Ближнего Востока. Примечательна и провокационная постановка вопроса: «а зачем?». Видимо автору доклада — ведущему научному сотруднику Центра арабских и исламских исследований Института востоковедения Константину Труевцеву, как и всем российским экспертам по Ближнему Востоку, надоели вопросы зарубежных коллег о наличии российской стратегии в этом регионе. Но если она и существует, то никто из нас ее не видел. И сейчас, когда основное внимание привлечено к другим направлениям российской внешней политики, самое время спокойно, без идеологического пафоса поговорить о политике Москвы в регионе.
Доклад пытается дать ответ на вопрос: зачем же нужна эта стратегия и какой она может быть. Соглашаться или нет — уже вопрос к МИД РФ, если ему, конечно, есть дело до советов научного сообщества. Впрочем, доклад может заинтересовать не только МИД, но и президентскую администрацию, Минобороны и другие российские ведомства, особенно с экономическим уклоном, а также бизнес-сообщества. И вот здесь единая логика действий как раз бы не помешала, учитывая, что каждое из российских ведомств живет своими, зачастую несовпадающими интересами.
Доклад предостерегает того условного российского чиновника, который считает, что у России и так все хорошо на Ближнем Востоке и даже лучше, чем во времена СССР.
Москва поддерживает хорошие отношения с арабскими странами, при этом общается с Израилем. Развивает отношения с Ираном, который называл СССР не иначе как «малым Сатаной», а также Саудовской Аравией, всегда входившей в зону влияния США. «Но жизнь не стоит на месте… Как при таком интенсивном движении сохранить то, что уже наработано, идти в ногу с новейшими процессами и трендами, не надорвавшись при этом на дальних рубежах?» — задается вопросом автор доклада.
Особо ярко это видно на примере Сирии, которая стала «нашим всем» на Ближнем Востоке. С началом российской военной операции в этой стране произошло реальное превращение Москвы во влиятельного и системообразующего игрока в регионе. Но что дальше, когда основные этапы военной операции завершены, а политического решения в Сирии не видно. Что делать России? Почивать на лаврах? Не приведет ли это в итоге к краху, сопоставимому с уходом советских войск из Афганистана? При этом весьма символично и очень важно, что в ближневосточной конференции Валдая примет участие глава МИД Сирии Фейсал Микдад.
В докладе отмечается, что политика России определяется в основном тремя доминантами:
- обеспечением безопасности и надежности обороны;
- строительством Большой Евразии;
- созданием внешних условий для технологического скачка России.
Присутствие России в Сирии относится к первому пункту и, по мнению авторов доклада, сейчас сводится к решению трех задач: обеспечению устойчивого примирения между Дамаском и курдами; обеспечению ухода сил США с сирийской территории; ликвидации зон турецкой оккупации на территории Сирии. На этом моменте позволю себе не согласиться, так как сомнительно, что Россия действительно верит в возможность реализации двух последних пунктов в ближайшей перспективе, а следовательно, и решения первой задачи, которая напрямую зависит от ухода США. Но в качестве стратегических задач — почему бы и нет?
В докладе также упоминается и о посреднической роли Москвы на Ближнем Востоке.
«Российские миротворческие усилия должны быть направлены на предотвращение новых или купирование обострения старых конфликтов»,— пишет автор. И это так, если Россия, конечно, хочет сохранить за собой статус великой державы.
В свете последних событий вокруг Украины весьма спорен тезис, что «российское военное присутствие в Сирии зримо снижает конфликтогенность в Восточном Средиземноморье» и становится важнейшим фактором недопущения эскалации в Черноморском бассейне. Но то, что для безопасности России и сохранения ее способности влиять на мировые события наличие военных баз в Сирии — важный фактор, несомненно.
Очень интересно обращение автора доклада к двум маргинальным в политическом дискурсе темам «Большой Евразии» и «технологического скачка». По мнению господина Труевцева, центральное место в строительстве «Большой Евразии» занимает транспортный коридор Север—Юг, который соединяет российский берег Балтийского моря с иранским портом Бендер-Аббас на побережье Индийского океана. Дальше — короткий морской маршрут до индийского порта Мумбаи, пакистанского Карачи, портов Бангладеш, Шри-Ланки и стран АСЕАН. «Сотрудничество Ирана с Россией, а также с Индией является важнейшим фактором»,— подчеркивается в тексте. К тому же интерес к проекту проявляют арабские страны Персидского залива. «В интересах России попытаться сделать так, чтобы процесс сопрягался с трансконтинентальными путями — через Россию, под ее контролем или с участием. Иначе есть риск появления логистических цепочек в обход России»,— подчеркивается в тексте.
Что касается создания внешних условий для технологического скачка России, то автор доклада обращает внимание на «становление научно-технологической оси» между Израилем и ОАЭ и возможность присоединения к ней России.
Отношения с Израилем автор доклада называет одним из приоритетных направлений для России на Ближнем Востоке, хотя это и болезненно воспринимается многими арабскими и — шире — исламскими партнерами Москвы. Правда, тут же указывается, что эти отношения далеко не безоблачны. Помимо того что Израиль — наиболее близкий союзник США в регионе, российско-израильские противоречия связаны с тремя географическими точками: Палестина, Голанские высоты и Иран.
Отдельное внимание Константин Труевцев уделяет связям России с Турцией, к которым относятся весьма осторожно. С одной стороны, Анкара — стратегический партнер Москвы, а с другой — опасный конкурент как на экономическом, так и на политическом поле. В то же время Россия на данный момент находит общий язык с Турцией, несмотря на противоречия (что, впрочем, может измениться в случае смены политической элиты в этой стране). Пока же в России весьма ценят способность Анкары к диалогу, а также тот факт, что «ряд турецких шагов объективно направлен на эрозию южного фланга НАТО».
Хотелось бы также обратить внимание на момент, обойденный в докладе: энергетическая безопасность России.
Это особенно актуально сейчас, когда на Западе пытаются найти альтернативу российскому газу в Катаре. А от взаимопонимания с Саудовской Аравией зависит устойчивость нефтяного рынка.
При этом нельзя не согласиться с господином Труевцевым, что Россия — весьма востребованный игрок на Ближнем Востоке (опустим намеренно упомянутое в докладе слово «ведущий»), «однако это чревато и появлением новых обременений для российской стратегии». Но тут же возникает вопрос к последним строчкам доклада: «К счастью, опыт последнего десятилетия придает уверенности в том, что российское руководство, политики, дипломаты, военные, разведывательные службы накопили огромный опыт, способны делать правильные выводы и принимать верные решения в самых многогранных ситуациях, которыми богат Ближний Восток». Лично я ни в чем не уверена.