Без желтизны о желтом
Мишель Пастуро завершил свою историю цвета в культуре
Издательство «Новое литературное обозрение» выпустило книгу Мишеля Пастуро «Желтый. История цвета», очередной том в нашумевшем цикле культурологических исследований французского исследователя Мишеля Пастуро. Алексей Мокроусов пожалел о том, что продолжения серии, очевидно, не будет.
Фото: Новое литературное обозрение
Фото: Новое литературное обозрение
Желтому цвету не повезло: посвященная ему книга оказалась пятой, последней среди книг Пастуро об основных цветах культуры после синего, красного, зеленого и черного. Не особенно повезло ему и в истории. Желтый не так любим, как синий или зеленый, благосклонность к нему испытывали скорее в феодальную эпоху, когда он символизировал золотой и солнечный цвета либо честь, куртуазность, красоту и любовь. Но вкус переменчив. Раздел «Благосклонный цвет» охватывает период от начала времен до V века, «Неоднозначный цвет» — с VI до XV века, а «Нелюбимый цвет» — с XVI века до наших дней.
Масштаб от палеолита до XXI века бесконечен, но жанр культурной эссеистики позволяет эрудированному автору чувствовать себя свободным в тезисах и доказательствах и совершать такие скачки от сюжета к сюжету, которые вряд ли кто допустит в академическом тексте. До шабаша ассоциаций, правда, дело не доходит, и в книге Пастуро логично соседствуют главы о столь далеких, казалось бы, явлениях, как желтый у художников, ученых и в повседневности или феномен блондинок и отношение к желчи и моче. Белокурые волосы как олицетворение благородства и красоты часто упоминают рыцарские романы, где рассуждают о женских и мужских прическах. Архетипом блондинки считалась Изольда: Марк Корнуэльский взял дочь короля Ирландии в жены из-за цвета ее волос, и, если бы не любовный напиток, выпитый ею с Тристаном, жили бы они долго и счастливо. Но к концу Средневековья оценка желтого меняется на отрицательную, в том числе в символике: он означает зависть, ложь и бесчестие. Другие негативные коннотации из-за желчи и мочи, главного средства диагностики в медицине вплоть до ХХ века, связывали этот цвет с нечистотами и болезнями. Для мочи медики даже создали цветовые шкалы, по которым определяли течение болезни; эти шкалы, само собой, не предназначались для красильщиков или живописцев.
Понятие «плохой цвет» или «хороший» относительно, и текучесть оценки подтверждается всей фактурой книги. После изобретения нового красителя, нитрата серебра, витражисты начала XIV века оценили оттенки желтого и начали активнее его использовать. В живописи же желтый играл роль хроматического акцента, и даже у Вермеера, поклонника и мастера желтых тонов, он скорее гармонизируют другие тона, чем исполняет самостоятельную иконографическую функцию. На взгляд Пастуро, лишь фовисты, от Дерена и Матисса до Марке и ван Донгена, впали в «колористическое помешательство», начав славить чистый цвет.
Но без малого тысячелетием раньше, в эпоху Оттонов, художники начали изображать Иуду с рыжей шевелюрой; традиция зародилась на берегах Рейна и Мозеля и постепенно благодаря миниатюристам распространилась по континенту. Специфический атрибут, как и рыжая борода, не опирается на библейские тексты, где нет указания на цвет волос и одеяния тринадцатого апостола, чьи одежды часто тоже изображали желтым. Разбирая связь между изображениями и хроматическими кодами в одежде, автор пишет о требованиях к евреям и мусульманам носить особые знаки, чтобы отличать их в толпе от христиан, например о декрете IV Латеранского собора 1215 года: поначалу обычай распространился в Англии, долине Рейна, на севере Италии, юге Франции и в христианской части Пиренеев, затем пришла очередь остальной Европы. Единых дискриминационных знаков не существовало, епархии и города устанавливали их сами, желтый был не единственным цветом. Прежде чем традиция эволюционировала в нацистские желтые звезды, прошло время. Впрочем, Пастуро призывает к осторожности в вопросе об исторических корнях дискриминационных знаков: в Средние века те бывали многоцветными и имели порой форму геральдического щита.
Широта обобщений — рискованная вещь, но автор — известный медиевист, специалист по геральдике и цветам. Пять книг о цветах Пастуро писал двадцать лет. Синий, черный и красный предлагали богатый фактический материал, с них и стоит начинать чтение, но и желтый дал возможность рассказать именно социокультурную историю цвета в европейской цивилизации в противовес большинству коллег, занимающихся цветом в живописи. Пастуро фундаментален: в библиографии — работы по окрашиванию и красильному делу, истории пигментов, истории одежды и даже по попутным филологическим и терминологическим проблемам.
Печально только, что в русском издании нет иллюстраций, которые есть во французском оригинале, существующем в двух видах: как покетбук и как альбом. Русское издание остановилось посередине: оно в твердом переплете, но без картинок. «Желтый» вновь вышел в переводе Нины Кулиш — за «Синий» она уже получила премию Мориса Ваксмахера. Можно бы дать и за «Желтый», но это противоречит негласным законам премии: одна награда на серию.
Жаль, если продолжения не будет, а его, видимо, не будет. Зато в предисловии к книге о желтом автор обобщил проблемы понимания цвета: для представителей естественных и гуманитарных наук это разные феномены. В финале он задался вопросом: останется ли любимым цветом европейцев синий или на месте модельеров, дизайнеров и специалистов по рекламе стоит сделать на ставку на желтый? Сам Пастуро, впрочем, сделал совсем другую ставку и в рамках проекта о культурной истории пишет теперь о животных — уже вышли книги о вороне и медведе.
Мишель Пастуро. Желтый. История цвета.— М.: «Новое литературное обозрение», 2022. Пер. с франц. Нины Кулиш.