Жители ДНР и ЛНР уже несколько дней массово переезжают в Россию: в конце прошлой недели руководство непризнанных республик объявило об эвакуации гражданского населения ввиду готовящегося наступления украинских войск. В Киеве утверждают, что не собираются воевать, и называют мирных жителей орудием политического шантажа. В Ростовской области эвакуированных уже негде размещать, теперь их направляют в другие регионы. Корреспондент «Ъ» Александр Черных поговорил с жителями ДНР о том, отчего они приехали в Россию и на что теперь надеются.
Фото: Игорь Иванко, Коммерсантъ
Фото: Игорь Иванко, Коммерсантъ
«Хреново у нас, сами прекрасно знаете»
Дорога от Таганрога в сторону самопровозглашенной ДНР проходит вдоль побережья Азовского моря. Каждые несколько километров — съезд к дому отдыха или детскому лагерю. Конец февраля, явно не сезон отпусков, но парковки забиты автомобилями с номерами РФ и ДНР. На проходных дежурят полицейские в бронежилетах. Теперь это не просто санаторий «Звезда» или «Спутник», а ПВР — пункт временного размещения.
В пятницу руководство ЛНР и ДНР объявило экстренную эвакуацию мирного населения из-за обострения конфликта с Украиной (как показали метаданные видеороликов, обращения глав непризнанных республик были записаны на несколько дней раньше). Уже через несколько часов через границу потянулись организованные колонны автобусов; кто мог, выбирался на личном автотранспорте. Беженцев стали размещать в санаториях и детских лагерях Ростовской области.
В воскресенье полиция отказывалась «без разрешения руководства» пропускать журналистов на территорию ПВР «Звезда» (хутор Рожок, всего 20 км от границы с ДНР или Украиной — как кому нравится). Общаться с постояльцами никто не мешал. Молодой мужчина вышел за ограду с младенцем на руках — и тут же оказался под прицелом телекамер. Он вздохнул и стал быстро-быстро рассказывать:
— В последние дни начали в интернете судачить: что-то будет, что-то намечается, надо чемоданы собирать, все необходимое. А когда началось обострение, когда эвакуация началась, сирены у нас в городе включились, автобусы начали на границу выдвигаться. Появилась информация, что мужчин не выпускают… вот мы с семьей собрали чемоданы за два часа и выехали.
По словам мужчины, в 2014 году (когда начался конфликт на юго-востоке Украины.— «Ъ») было страшнее, потому что «это была неожиданность для всех»: «Сейчас чуть-чуть проще, мы за семь лет привыкли немножко жить под этим обстрелами. Это на окраинах обычно происходит и спокойно воспринимается. Все будет хорошо, все надеются, что в этот раз ничего не произойдет и все вернутся»,— говорил он, укачивая сонного ребенка.
В паре километров от «Звезды» — детский лагерь «Спутник». На воротах приклеено объявление: «Извините, мест нет». У ограды обнимаются две женщины: дочь приехала из Москвы, чтобы забрать из эвакуации мать и бабушку. Они не хотят называть свои имена и просят их не фотографировать:
— Я сама из Углегорска, это рядом с Дебальцево. Эвакуация, конечно, была для нас неожиданной, но все было очень хорошо организовано. Выступил Пушилин (Денис Пушилин, глава непризнанной ДНР.— «Ъ») и через час уже по городу ездили машины с мигалками, оповещали население, что идет сбор в трех местах. Мы туда пошли своим ходом, там мэр стоял, заммэра, всех нас рассаживали по автобусам. На границе нас быстро пропустили, даже из автобуса не выходили — просто паспорта собрали и вернули. Гражданство российское у нас, конечно. Сначала повезли в Красный Десант (хутор под Таганрогом.— «Ъ»), мы там долго-долго-долго ждали, но так нас и не приняли никуда — говорят, мест нет. Поэтому сюда привезли, часа в четыре дня. А заселились мы уже затемно — когда нам подготовили комнаты для проживания. Дети плакали: сутки в автобусах, без сна. Но теперь есть где жить.
Впрочем, женщины признают, что пожилым такое размещение не очень подходит — «в комнатах по восемь-десять человек и двухэтажные кровати».
В Красном Десанте беженцев принял оздоровительный лагерь «Котлостроитель». Женщины группами идут из ПВР в магазин; они наотрез отказываются разговаривать с журналистами: «Что вы хотите услышать? Хреново у нас, сами прекрасно знаете». Одна из них все-таки останавливается и рассказывает: беженцев приняли очень хорошо, настолько хорошо, что «некоторые люди даже наглеть начали».
— Что вы имеете в виду?
— Ну… не убирают за собой… вещи разбрасывают… Ладно, я пойду.
К воротам «Котлостроителя» подходит мужчина, нагруженный сумками и чемоданами. Рядом две девочки лет восьми-девяти несут большие пакеты; сурово сжав губы, они отказываются от помощи. Мужчина останавливается поговорить:
— Мы из Ясиноватой, позавчера вечером выехали, как только объявили эвакуацию. Пять человек нас: мы с женой, бабушка, двое детей. Вчера утром приехали сюда — оказывается, уже нет мест. Нас приютили местные жители, просто добрые люди откликнулись — переночуйте у нас, говорят. А тем временем и места нашлись. Мы пришли-оформились, переезжаем вот. Пока будем здесь.
— А как вообще эвакуация происходила?
— Я бы сказал, стремительно. Много людей, много машин, много автобусов. Мы долго стояли на границе: выехали в семь вечера, а сюда приехали только в восемь утра.
— Вы вообще ожидали такого развития событий?
— Знаете, мы уже восемь лет практически постоянно находимся в ожидании чего-то такого. Так что да, мы понимали, что к чему. Подготовились заранее, все собрали за несколько дней. А потом просто сорвались и поехали.
— Сейчас из ДНР не выпускают мужчин…
— Да, но когда мы ехали, еще выпускали.
— А что вы думаете про этот запрет?
— Ну, отчасти это, конечно, правильно,— вздыхает мужчина.— Но вот, допустим, как я могу сейчас бросить детей, семью, старую мать? Им будет без меня очень тяжело. Как я понимаю, обратно въехать тоже уже нельзя, граница перекрыта.
Напоследок он говорит, что «вся эта неопределенность порядком надоела»: «Надеюсь, что-то разрешится. И конечно, хотелось бы вернуться». Он проходит в ворота «Котлостроителя». Девочки молча идут за отцом.
«Теперь стреляют по-другому»
Президент Путин распорядился выплатить каждому беженцу 10 тыс. руб.— для этого из бюджета было выделено 5 млрд руб. Неподалеку от «Котлостроителя» стоят два «мобильных офиса» «Сбера» — микроавтобусы с банкоматом и рабочим местом внутри. К ним тянется очередь беженцев — почти одни женщины. Хмурые, строгие, в дымчатых очках, они похожи на уставших учительниц; очень хочется подарить им по букету гвоздик.
В очереди меня принимают за своего и начинают объяснять: нужно подать заявление, «неважно на какой паспорт — российский, ДНР или даже украинский». Тогда выдадут карточку «Сбера», на которой будут обещанные 10 тыс. руб. Московский акцент быстро выдает во мне журналиста, но всем все равно. Люди в очереди даже рады — им хочется выговориться.
— Я из Горловки приехала, муж нас сюда отправил,— рассказывает Анна Ивановна.— А сам остался — он работает в аварийной службе. Мы уехали, потому что разрывы уже было слышно. Бедные наши зайцы, как они вообще выживают в прифронтовом городе… А мы в «Котлостроителе» разместились.
— И как вам?
— Шикарно! В комнате только я, дочь и внук. Туалет, душ прямо в комнате, тепло топят, завтрак, обед и ужин. Спасибо за это!
К разговору прислушивается другая пожилая женщина. Наконец, она не выдерживает, смущенно улыбается и просит: «Скажите огромное спасибо правительству, Путину. Уделили нам очень много внимания. Не оставили нас на произвол судьбы».
Очередь движется медленно, и Валентина Николаевна охотно рассказывает о себе:
— Я тоже из Горловки, предпринимателем была до последнего. Кондитеркой занималась. В 2014 году — первый инфаркт, два года назад — второй. И после этого решила, что хватит, буду пенсионеркой. А как начали снова стрелять, я решила, что третий инфаркт не переживу.
Женщина ненадолго замолкает.
— А вообще-то у нас все восемь лет стреляют, не прекращают. Мы давно умеем различать — далеко это или близко. Вот летом обычно стреляли по окраинам. У нас такой район есть, «Шесть-семь», так его просто снесли с лица земли и все равно продолжали по нему стрелять. А когда люди ходили — не стреляли. Не трогали живых.
Очередь движется на шаг вперед.
— А теперь… теперь вот по-другому. Мы это на слух различаем. Теперь стреляют по-другому. Теперь уже совсем рядышком.
«Терпели-терпели, но уже не выдерживаем»
В воскресенье врио главы МЧС Александр Чуприян заявил, что ДНР и ЛНР покинули более 40 тыс. человек. К середине дня автобусы стали привозить беженцев сразу на вокзал Таганрога — здесь их ждет специальный состав на Нижний Новгород. Губернатор Глеб Никитин уже распорядился подготовить ПВР на тысячу человек. Но для многих эвакуированных это стало неприятным сюрпризом.
— Нам сказали: «Будете жить в Ростове». Приехали — а тут говорят: «В Ростове мест нет, езжайте в Нижний Новгород». А зачем нам туда?! — нервничает на перроне молодая девушка.— Это далеко, мы там никого не знаем.
— Зато нас там поселят, покормят,— устало отвечает ей женщина постарше.— Поехали!
— Мама, ну как ты не понимаешь. Я работу потеряю.
— Ну позвони и скажи: «Выехала в Россию и обратно пока не пускают». Ты хоть понимаешь, от чего мы уехали?
— А что мы в Нижнем Новгороде скажем? У нас бумаг нет, миграционки нет, как мы докажем, что беженцы? Выйдем в чужой город в чисто поле.
Мимо проходит женщина в железнодорожной форме, по виду — большое начальство. Люди обступают ее, та терпеливо объясняет: в Ростове мест нет; документы выдадут прямо в поезде; в Нижнем Новгороде встретят и разместят; потом будут поезда в другие города, но когда и куда — пока неизвестно. Из здания вокзала выносят поднос с чаем и конфетами, женщины берут пластиковые стаканчики и постепенно успокаиваются.
Каждые 15–20 минут на вокзал приезжает новый автобус. Первыми его встречают люди в форме с нашивками «Спасатель-Таганрог». Они успокаивают прибывших и помогают отнести вещи к поезду.
— Конечно, эвакуация продолжается,— раздраженно говорит молодая женщина.— Мы сегодня в 9 утра выехали с Донецка. Вышел автобус на Успенку, наш, местный. А там нас уже приняли российские пограничники, на российские автобусы посадили и привезли сюда. Вот, куда-то будут распределять.
— А почему вы не уехали раньше?
— Потому что терпели. Терпели-терпели, но уже не выдерживаем. Правды хотите? Вот вам правда: бомбят нас. Обстреливают. Было более-менее, а сейчас началась такое… Мы уже не выносим. И спасибо Путину, что он еще помогает. Так, а где же детвора наша? Только что тут были…
Детвора уже сбежала подальше от родителей. Несколько мальчишек лет десяти сначала гоняются за рыжим котом, а затем выдумывают новую игру.
— Ну скажи, скажи! — подначивают они одного из своих.
Тот отходит в сторону и чуть громче обычного произносит:
— Украина — говно!
— Фууу, слабак,— смеется его товарищ. Он подбегает поближе к одному из спасателей, громко кричит ту же фразу и застывает, ожидая реакции.
— Сейчас уши надеру,— спокойно предупреждает мужчина.
Дети, вереща, убегают от него по перрону — а спасатель идет встречать очередной автобус с беженцами.