В воскресенье завершился VII фестиваль независимого кино "Чистые грезы". Решения жюри во главе с венгерским режиссером Томашем Тотом вызвали недоумение у МИХАИЛА ТРОФИМЕНКОВА.
К концу церемонии стриптиз принял массовый характер: обнажились президент фестиваля Александр Баширов и лидер группы Tequilajazzz, член жюри Евгений Федоров. Непринужденность на сцене отвечала духу события, заявленного как принципиально антицензурное. Но жюри повело себя так, словно судило не арт-дебош, а правильный и скучный фестиваль где-нибудь в Швейцарии. Обнаженная натура на сцене компенсировала полный дефицит идейного радикализма.
В фильмах-призерах есть все, что принято считать альтернативой: матерная брань и футуристические кошмары, вскрытие исторических мифов и всматривание в реальность а-ля синема-верите. Но в альтернативной киновселенной свой академизм и свой конформизм. Большинство "нонконформистов" снимают так, как принято, — только не в большом кино, а в своем фестивальном кругу. На "Грезах" победили именно они.
Главный приз — 16-минутный "Трансформатор" живущего в России швейцарца Антуана Коттина и Павла Костомарова. Снят он "радикально" — почти что одним планом. Сидя в одной и той же позе и в одном и том же интерьере, дальнобойщик Валера рассказывает, как три месяца сторожит в какой-то провинциальной дыре упавший с его машины 250-тонный трансформатор. Его напарник пребывает в состоянии этиловой комы, из которой выныривает в финале, предложив Валере остограммиться. Впрочем, применительно к шоферской речи "рассказывает" не то слово: 16 минут Валера скучно, невнятно и грязно матерится в камеру.
Беда не в том, что мораль фильма: Россия — дикая, скотская страна ублюдков. Фильм не выдерживает испытания главным в документальном кино критерием: верю — не верю. В драму с трансформатором не веришь: она кажется топорной инсценировкой, снятой за день. Безмонтажное всматривание в реальность считается признаком "честного" кино. "Трансформатор" доказал, что и этот критерий доступен манипулированию. Завершился фильм совсем позорно, в духе "Фитиля": когда трансформатор подняли, он оказался сломанным. Типа позор вредителям народной собственности.
"После Апокалипсиса" (After the Apocalypse) японца Ясуаки Накагимы — тотальное дежавю. Руинированный мир после ядерной катастрофы, четверо мужчин, разучившихся говорить и оспаривающих тело последней женщины, по-японски убого-изысканная черно-белая эстетика — все это мировое кино проходило не раз и не два. Ни фантазии, ни реальной тревоги за будущее, которую резонно было бы ожидать от "нации Хиросимы", — ученическое переписывание чужих черновиков.
На этом фоне чуть ли не шедевром кажется достаточно примитивная "Оккупация" Андрея Кудиненко. Эстетика "Беларусьфильма" 1970-х годов неловко соединена с модной мозаичностью сценария, миф о партизанском движении не низвергается, а просто подменяется картиной тотального скотства и партизан, и полицаев. Но господин Кудиненко хотя бы старается бросить камень в застоявшуюся воду хотя бы одной национальной кинематографии. Жаль, что такие попытки быть, а не притворяться нонконформистом не были в итоге отмечены жюри.