Вся жизнь под одной крышей
Елена Стафьева о новом доме Christian Dior
В Париже по адресу 30 Avenue Montaigne открылось новое пространство с одноименным названием — 30 Montaigne. Это то самое место, тот самый hotel particulier, то есть особняк, куда Диор и поместил свой дом Christian Dior 15 декабря 1946 года. Дом постепенно расширялся, еще при жизни самого Диора присоединяя соседние здания, и внутри него все менялось. Сейчас все эти помещения объединены в единое пространство — и слово «пространство» вполне определяет суть места, в котором на 10 тыс. кв. м и восьми уровнях соединились магазин, салоны, сады, рестораны, сьют и галерея.
Фото: © KRISTEN PELOU
Фото: © KRISTEN PELOU
Сейчас, глядя на восемь разных зданий, объединенных в пространство 30 Montaigne, сразу вспоминаешь, как Диор описывал обретение этого дома в своих мемуарах «Диор и я». У него был образ идеального места, где он реализует все свои заветные идеи возрождения настоящей пражской элегантности и расположит свое кутюрное дело,— он хотел устроить маленький, для узкого и очень рафинированного круга, дом с немногочисленными мастерскими, где работали бы самые лучшие портные и куда приходили бы только женщины, соответствующие его высочайшим стандартам стиля. И у него случилась настоящая фиксация именно на этом особняке: «в огромном Париже мне подходил лишь один»,— писал Диор. И фиксация эта, как все у Диора, человека чрезвычайно суеверного, случилась задолго до начала переговоров с Марселем Буссаком о создании Christian Dior: «За много лет до этого решающего разговора однажды я остановился в изумлении перед двумя небольшими прилегающими друг к другу домами на авеню Монтень, 28 и 30. Мне понравились их сдержанные пропорции, строгая элегантность, отсутствие угнетающей родословной. Мы любовались ими с моим другом, дорогим Пьером Колем, который так рано ушел от нас. Пьер, чья картинная галерея дала ему возможность разбогатеть, был первым, кто предложил финансировать дом моды с моим именем. В тот день перед особняками-близнецами я в шутку воскликнул: «Пьер, если когда-нибудь мы осуществим твой замысел, я обоснуюсь здесь, и только здесь!»
Когда Диор получил-таки этот шанс, об этом месте нельзя было даже подумать, все было занято, но случилось чудо, и внезапно оказалось, что модистка, занимавшая дом под номером 30, закрывает мастерскую и съезжает,— и так дом моды Christian Dior обрел свое место. Но когда несколько лет назад 30 Avenue Montaigne закрывали на реконструкцию, публика не могла и вообразить, что перед ней предстанет, когда снимут леса почти с целого квартала на углу авеню Монтень и улицы Франциска I. Впрочем, внешне все осталось ровно таким, как было: бежевый шик парижских фасадов никто не трогал и никак не менял, только тщательно отреставрировали, но вот внутри все изменилось самым невероятным образом.
Фото: © KRISTEN PELOU
Фото: © KRISTEN PELOU
Фото: © KRISTEN PELOU
Фото: © KRISTEN PELOU
Фото: © KRISTEN PELOU
Фото: © KRISTEN PELOU
Фото: © KRISTEN PELOU © Isa Genzken / VG Bild-Kunst, Bonn © David Zwirner and Galerie Daniel Buchholz
Впрочем, «невероятным» тут совсем не значит «каким-то невиданным» — но именно это и делало задачу Питера Марино, бессменного архитектора Dior, особенной, именно потому в Dior и называют его работу «архитектурный tour-de-force». Суть ее состояла в том, чтобы скрывающееся за неоклассическим фасадом пространство с ним, этим фасадом, не вступало в открытое противоречие — и в то же самое время удивляло, захватывало и выглядело свежим и современным. То есть поражало воображение, но при этом без экстравагантности и тем более эксцентричности. И надо сказать, что с этой задачей он справился.
Это огромное пространство, которое Питер Марино очень удачно разделил на зоны — те самые восемь разный уровней, гармонично друг в друга перетекающих и создающих плавный, но вполне четкий ритм, увлекающий, затягивающий внутрь. В каждом переходе на каждый новый уровень и в каждый новый салон возникает то любопытство, которое заставляет потребителя, переступившего порог этого сияющего люксового чертога, идти все дальше и дальше (и, вероятно, потреблять все больше и больше). Тут есть все любимые материалы Марино — камень, дерево, металл, роскошные ткани всех оттенков диоровского серого. А их чередование устроено так, чтобы из салона, обшитого деревянными панелями, с картинами на стенах, был виден корнер с металлическими стенами и потолком в противоположном конце,— и эта игра материалами, темами и контрапунктами, оттенками и фактурами выполнена Марино мастерски — так, что перспектива все время раздвигается и меняется, открывая зал за залом и салон за салоном.
Салон, кстати, тоже важное слово для 30 Montaigne — это пространство, коммерческое по своей сути, устроено так, что салоны перемежаются с корнерами. И если корнеры заполнены различными вещами Dior — от одежды до украшений, в том числе и сделанными исключительно для 30 Montaigne, то салоны — это прежде всего интерьеры и искусство, и только потом отдельные вещи, помещенные среди всего этого и обретающие, таким образом, дополнительное эстетическое качество. Ну и сверх того — вновь открыты обновленные исторические салоны haute couture дома Dior, которые существовали тут всегда и в которых и был впервые представлен new look,— их паркет с диоровской розой-компасом и резной деревянный декор спроектированы Питером Марино и к ним добавлены специально заказанные арт-объекты — как, например, абстрактная цветочная скульптура фламандца Йохана Кретена и такие коллекционные предметы, как, например, стол Клод Лаланн, художницы и любимого дизайнера Питера Марино, который при ее жизни делал ей заказы для каждого магазина Dior.
Вообще, искусство тут повсеместно — с реверансами в сторону месье Диора и его персональной страсти к живописи и скульптуре искусство тут сделали важнейшим элементом, не только декоративным, но и смысловым. В центральную ротонду на первом этаже даже перенесли из Fondation Louis Vuitton знаменитую розу Изы Генцкен и поставили рядом с центральной лестницей — о значении розы в мире Dior знают все, а над ротондой парит инсталляция «Bourrasque» британского дизайнера Пола Коксиджа, вариация его инсталляции «Порывы ветра», показанной в музее V&A,— кружащиеся в воздухе подсвеченные белые листы, похожие на подхваченные ветром в саду эскизы месье Диора. И сад тут, кончено, тоже есть.
Даже три сада, и это еще один важнейший элемент пространства 30 Montaigne. Их спроектировал замечательный бельгийский садовник и ландшафтный дизайнер Питер Виртц вместе с Питером Марино — и, конечно, это, кроме всего прочего, еще один реверанс Диору, большому энтузиасту садоводства. Первый сад, тот самый, что занимает центр ротонды, состоит из вертикалей экзотических деревьев, партера из декоративных кустарников и ковра из цветов внизу. На террасе второго этажа, в самом конце мужской части, устроен зеленый зимний сад, и контрастом живой зелени тут поставлена многоцветная стальная абстракция Джона Чемберлена. И на третьем устроен сад с яблоневыми деревьями и розами — конечно, в память о розарии мадам Диор в Гранвиле, на семейной вилле Les Rhumbs, где Кристиан Диор еще ребенком воспринял любовь к розам и вообще садоводству.
Верхушки деревьев сада в ротонде как раз дотягиваются до окон ресторана Le Restaurant Monsieur Dior — и это другая важная составляющая пространства 30 Montaigne. Гастрономических места здесь тоже три — есть еще La Patisserie Dior и Le Cafe Dior в галерее. Всей гастрономией занимается Жан Эмбер, заменивший Алена Дюкасса в Plaza Athenee, открывший ресторан в Сен-Тропе вместе с Фарреллом Уильямсом и выпустивший с ним же набор столовых приборов Christofle. Конечно, гастрономия тут тоже будет связана с месье Диором, который, как известно, был большим гурманом, поэтому в ресторане обещают подавать в том числе и его любимые блюда, они же — французская классика, а в карте вин будут бутылки всех ключевых годов в истории Dior, начиная с исключительных, 1947 года.
Отделенная от магазина с садами, ресторанами и сьютом, большое пространство занимает La Galerie Dior, со своим собственным входом с улицы Франциска I. Это, по сути, публичный музей, куда сможет прийти каждый, просто купив билет,— собственно, именно она и заняла исторический особняк по адресу авеню Монтень, 30. Экспозиция тут помещена в 13 залов и посвящена, разумеется, Кристиану Диору, человеку и кутюрье, и Christian Dior, великому парижскому дому моды. Она сделана по мотивам знаменитой диоровской юбилейной выставки 2017 года «Christian Dior: couturier du reve», которая продолжает гастролировать по миру. Здесь тоже есть Colorama, сквозная стена вокруг лестницы, заполненная различными предметами Dior, напечатанными на 3D-принтере,— от сумок, перчаток и флаконов до мини-моделей платьев, расположенных по цветовому спектру; есть зал, посвященный садам и платьям-цветам, зал славы всех художественных директоров Dior, зал «Dior и искусство», зал с платьями звезд, зал со световой проекцией. Все это, конечно, смасштабировано соответственно пространству, но уже можно уверенно сказать, что таков теперь золотой стандарт всех диоровских выставок. Но есть тут и новое — впервые показываемые документы и эскизы, а также новые платья и новые артефакты, которых прежде мы не видели, и то, как внутри сложившегося стандарта виртуозно работают с выбором и компоновкой луков, как повторяющиеся структурные элементы наполняют новыми предметами, увлекая даже многолетних прилежных зрителей всех диоровских выставок, вполне замечательно. Постоянный сценограф Dior Натали Криньер вписала в эту идеально уже отработанную композицию совершенно новые части, и связаны они с самим местом, где устроена галерея, а именно — с историческим домом Dior по адресу авеню Монтень, 30.
Самая замечательная часть — историческая, восстановленная. Это прежде всего кабинет месье Диора с его оригинальным столом и архивными предметами на нем, а также раскладкой коллекции на большом листе на стене, и стоит этот стол ровно в том самом месте, что и при его жизни. И не менее удивительное историческое место, восстановленное в предметах эпохи,— это так называемая cabine, центр любого кутюрного дома, место, где манекенщиц готовили к показу и переодевали между выходами. Криньер придумал оригинальный способ его показать — так как расположена cabine ровно там, где и при Диоре, и это довольно небольшая комната, куда невозможно впустить много посетителей, то видим мы ее сверху, сквозь прозрачный пол, что не просто решает проблему вместимости, но и дает вполне подробно рассмотреть все эти стулья, зеркала, белье, чулки, шляпки, перчатки и кофры с платьями — и к тому же создает чудную временную перспективу, эффект волшебного окна в прошлое, которое эфемерно и притягательно одновременно, которое можно увидеть, но к которому невозможно прикоснуться.
Здесь же, в этой части дома,— знаменитая лестница, где во время показов сидели пресса и гости, запечатленная на многих фотографиях в предыдущих залах. А над всем этим — диоровские ателье: haute couture, которые тут были исторически и сейчас вернулись после реконструкции на свое место, а также haute joaillerie, которые сюда въехали впервые. Теперь все самое драгоценное собрано под одной крышей в доме 30 Avenue Montaigne, и это настоящий Maison Christian Dior во всех значениях этого слова.
Каков концептуальный смысл всего этого огромного предприятия и есть ли он вообще? Безусловно, есть — и он вовсе не в том, что тут, кроме собственно магазина, есть сад и ресторан, или даже сьют, который можно снять, или даже галерейное пространство. Все эти отдельные элементы сами по себе не новость — многие бренды используют их по отдельности или в разных комбинациях уже давно, стараясь поместить свои сумки, туфли и платья в широкий стилистический контекст, от культуры до гастрономии, и сделать их более значительными. Но вот соединение всего сразу и в одном месте, в одной стилистике, в одной концепции, с одним видением и одной эстетикой — это придает подобным стараниям такую синергию, какой никому еще не удавалось добиться. Что, конечно, превращает 30 Montaigne в своего рода идеал, к которому будут стремиться все большие люксовые бренды, и образец, на который они так или иначе будут равняться, повторяя или отталкиваясь от него.
Подписывайтесь на Weekend в Instagram