Дмитрий Козак совершил конституционный переворот

самоуправление

Вчера властям удалось разрешить политический кризис в Карачаево-Черкесии. Прибывший в Черкесск полпред президента в Южном федеральном округе Дмитрий Козак убедил родственников семи предпринимателей, убитых на даче зятя президента КЧР Али Каитова, освободить кабинет Мустафы Батдыева и разойтись по домам. Как полпреду далась эта победа, рассказывает ОЛЬГА Ъ-АЛЛЕНОВА.

Полпреда Дмитрия Козака ждали два дня. Люди, захватившие президентский кабинет, были уверены, что федеральный чиновник приедет и выполнит их требования. Ему верили, потому что "он из Москвы, а не местный, а местные все коррумпированные", и потому что "он порядочный, это мы поняли, когда еще первый раз с ним встречались месяц назад".

Господин Козак какое-то время выжидал — ну нельзя же выезжать по первому зову мятежников,— он звонил матерям погибших парней, уговаривал разойтись, а в ночь на четверг все-таки приехал. Уверенно прошел в президентский кабинет, выразил неудовольствие по поводу присутствующих журналистов, но удалять прессу не стал, сел за длинный стол и сказал: "Ну давайте поговорим".

Полпреда тут же окружили охранники, которые поначалу нещадно оттесняли меня от спины их шефа, но потом, видимо устав, бросили. Рядом с сидящим Дмитрием Козаком выстроились замгенпрокурора Николай Шепель и федеральные чиновники. Полпред обвел сидящих женщин красными воспаленными глазами, в которых читались то ли усталость, то ли сочувствие. Женщины во всяком случае увидели именно сочувствие, поэтому и начали тихо, с расстановкой.

— Где хозяин дома? — спросила полпреда Светлана Герюгова, мать погибшего Роберта Герюгова. Она имела в виду президента Батдыева.— Что же он так боится нас?

— Давайте не будем ругаться,— сказал полпред, хотя никто еще не ругался. Он сообщил, что до 15 декабря завершится следствие, и пообещал рассказать о его результатах.

— Мы не верим,— сказала Светлана Герюгова.— У нас тут беспредел: милиция, прокуратура — все куплены. Где гарантии, что вы уедете и это дело не похоронят, как все предыдущие?

— Я даю вам гарантию,— ответил полпред.— Пока я здесь, все будет доведено до конца. Здесь — в смысле в Южном федеральном округе, а не в Черкесске.

— Нас не устраивают такие разговоры,— заговорили сразу несколько женщин.— Мы требуем отставки Батдыева. Этот человек покровительствовал своему зятю Каитову, а зять разворовывал республику и убивал наших детей. Мы знаем, что при этом президенте он уйдет от расправы. У нас есть информация, что его не посадят. Батдыев должен уйти, чтобы следствие довели до конца и всех виновных наказали.

— Послушайте,— категорично сказал полпред.— Сегодня невозможно даже рассматривать разговоры об отставке президента, пока вы находитесь здесь. В каждом маленьком городке идет борьба за власть. На Кавказе много таких городов. Если все, кто хочет чего-то добиться, будут действовать вот так, как вы, мы подожжем страну, мы войну разожжем на Кавказе. Я знаю всех поименно, кто спекулирует на вашем горе. Сегодня утром четверо пришли и сказали: дайте нам вот эти должности и мы людей уберем.

— Это неправда! — раздались возмущенные голоса.— Назовите имена! Мы здесь из-за своих детей!

— Я не говорю, что вы имеете к этому отношение,— успокаивающе поднял руку господин Козак.— Но тем, кто спекулирует на вашем горе, им место рядом с Каитовым в тюрьме. И мы будем разбираться, кто спровоцировал эти беспорядки, кто воспользовался вашей бедой.

— Разберитесь,— сказала Светлана Герюгова.— Мы ничего захватывать не собирались. Но когда нас столько раз проигнорировали, когда на санкционированный митинг нам отключили ток, и микрофоны не работали, мы не выдержали. Мы не видели, за кем шли в это здание. Если они нас использовали, наказывайте их. Но наши требования остаются прежними. Мы отсюда не уйдем, пока не будет отставки Батдыева, прокурора Ганночки и начальника МВД Обухова. Эти люди — одна шайка. С ними справедливости здесь не будет.

"Спасибо следствию и Генпрокуратуре вообще"

— Но пока будут погромы и пока вы будете занимать президентский кабинет, я не сделаю ничего,— добавил полпред Козак.— Мы не имеем права удовлетворить сейчас ваши требования. Я вас прошу, не терзайте себя, уходите домой. Дайте работать следствию.

— Значит, мы ничего не можем добиться? — спросила Фатима Богатырева, сестра убитого на даче Али Каитова депутата Богатырева.— А они могут все? А то, что он (президент Батдыев.—Ъ) распорядился против нас использовать газ? Вы понимаете, что этот захват он сам спровоцировал? Выходит, он президент — и вы его защищаете.

— Да не защищаю я никого! — рассердился полпред.— По поводу газа — сейчас с этим разбираются. Но здание должны были защищать.

— Вы не отдадите президента, это уже понятно,— сказала Светлана Герюгова.— Но вы должны выполнить хотя бы одно требование. Уберите Ганночку и Обухова хотя бы на время следствия! Чтобы они не использовали свое влияние, чтобы все были наказаны!

— Я ведь вам сказал, закончится проверка 15 числа, и по ее результатам мы будем действовать. Но выполнять это требование сейчас я не буду. Вы поймите, очень опасная ситуация. Я не позволю создать здесь прецедент.

Полпред говорил негромко, и это как-то успокаивало, несмотря на то что смысл его слов явно никого не устраивал.

— Если бы на его месте был наш, местный, уже давно выгнали бы,— сказал мне Фатима Байчурова, сестра убитых на даче Богатырева и Байчурова.— Федеральным чиновникам у нас очень верят. Говорят, они честные и не продажные, как наши. И кажется мне, он нас сегодня уболтает.

— Скажите мне одно — Каитов стрелял в наших парней или нет? — спросила сестра погибшего Магомеда Узденова.

— И скажите, его задержали или он сам сдался? Мы знаем, что его задержали, но Батдыев сделал так, как будто он сдался. И теперь все говорят, что он сдался.

— Его задержали,— ответил Дмитрий Козак.— То есть задержали людей, которые дали показания, а потом и он сдался.

— У него столько денег, что не будет он в наручниках сидеть! Почему Каитов не дает показания, не признается?!

— У нас достаточно доказательств,— сказал он.— Он (Али Каитов.—Ъ) может ничего не говорить вообще, это его право, мы и без его показаний установим истину.

— Неужели вы за месяц не смогли выдавить из него два предложения признания! — сказала Узденова-младшая.— Вы ведь можете это сделать!

— Мы не можем выдавливать,— сердито ответил замгенпрокурора Шепель.— Потому что это будет во вред! И я потом не смогу, как гособвинитель, на эти показания ссылаться!

— Вы не докажете его вину, потому что он всех купит, у него миллионы евро, а вы даже не заморозили его счета!

— Ну, так никому нельзя верить,— сказал полпред.— Поймите, деньги не всесильны.

— Мы хотим видеть, как он сидит,— сказала Светлана Герюгова.— Пусть покажут по телевизору. Что он в наручниках, а не в комфортабельной камере. Мы хотим передачи ему носить, чтобы смотреть на него из-за решетки.

— Снимите очередной допрос и покажите по телевидению, ну не весь допрос, кусочек.

Прокурор на это то ли кивнул, то ли нет, но усмехнулся точно. Он, кажется, считал, что такие уступки мятежникам совершенно ни к чему. Впрочем, когда женщины сказали, что благодарны следователю Карнаухову, прокурору Шепелю и вообще Генпрокуратуре за то, что "проделана такая огромная работа и задержаны все подозреваемые", господину Шепелю явно было приятно. Но больше говорили о неприятном.

"Я костьми лягу, чтобы такой прецедент не произошел"

Мать убитого депутата Богатырева Римма показала Дмитрию Козаку на своего брата Османа Байчурова, сына которого тоже убили на даче Али Каитова. Старик сидел рядом и пил валерьянку.

— Он один воспитывал своего сына,— сказала Римма.— А сейчас, когда мы кричим, он молчит, а ночью ему всегда плохо. Он умирает, понимаете? И что с нами со всеми будет, когда мы отсюда уйдем, когда каждый останется один со своим горем?

— Их расстреляли, разрезали, сложили в мешки и увезли в горное село,— очень медленно сказал Осман.— Их сбросили в угольную шахту, закидали резиновыми шинами и все это подожгли.

— Семеро парней погибло,— сказала Римма Богатырева.— У них сколько детей могло родиться. И нам ведь угрожают еще. Дочери моей угрожают, говорят, что ее убрать надо, тогда все разойдутся. Я войну помню, Гитлер не расправлялся так жестоко, как наша власть с нами поступает.

— Вы говорите все время про закон, а закон, выходит, только преступников и защищает! — сказала полпреду Козаку Любовь Узденова.

— Что это за президент, который боится разговаривать со своим народом! — вытерев слезы, со злостью сказала Фатима Богатырева.— Убегает, прячется, боится разговаривать со своим народом! Ну не будете же вы каждый раз сюда приезжать и его задницу, извините, прикрывать! Почему этот человек не выразил нам соболезнование?! Почему вы звонили людям, Карнаухов из Генпрокуратуры звонил и выражали соболезнования, а наш президент этого не сделал? Почему такого человека Кремль терпит? Вы его оставляете, вы понимаете, что он будет давить нас, каждого, кто тут был. Каитов давил людей просто так, пачками. Все уголовные дела против него попадали к одному следователю, и следователь их закрывал. Поднимите эти дела, посмотрите!

— Уже подняли,— успокоил полпред.— У вас нет оснований упрекать нас, что хоть одно ваше требование мы не выполнили. Требовали найти останки — нашли. Возбудили уголовное дело, ведется расследование. Но вы поймите, сейчас возможно другое — мы ввергнем страну в гражданскую войну.

— Мы не выбирали! Подтасовки, угрозы, половину купили, половину запугали! — заорали со всех сторон.

Вообще-то полпред лучше присутствующих должен был бы знать, как проводятся выборы в регионах. Ему сказали:

— Это невозможно пока,— ответил полпред.— Есть законные способы борьбы. Референдум, например. Парламент может выразить недоверие.

— Да вы видели наш парламент, они даже собрать кворум не смогли! — крикнули женщины.— Потому что там большинство депутатов — люди Батдыева! Мы требуем отставки!

— Я костьми лягу, чтобы такой прецедент не произошел, особенно на Кавказе,— отрезал полпред.

"Вы сами верите, что я дал приказ кого-то убить?"

Был уже час ночи. Прокурор Шепель, попавший за последние две недели на такую встречу во второй раз (первая была в Беслане и мало чем отличалась от нынешней), стал выходить из себя. Разговаривать в общем-то было не о чем, но разговор продолжался. Он походил на общение двух глухих. Я все ждала, что вот сейчас полпред не выдержит и уйдет, особенно когда крики становились невыносимыми и у него начинали ходить желваки на скулах. Один раз он действительно не выдержал.

Тем не менее он не уходил. Переливая из пустого в порожнее и в десятый, кажется, раз объясняя, что выполнить требования женщин он не может, полпред сместил все-таки акцент в беседе с требований об отставке президента на требование о встрече с президентом. Дмитрий Козак сказал, что встреча состоится прямо сейчас, но после нее люди должны разойтись по домам. Это был неожиданный поворот. Потом господин Козак ушел куда-то и через пятнадцать минут вернулся.

— Он не приходил, потому что боится,— объяснил он женщинам, почему от них скрывается президент.

— Вы мне должны обещать, что ничего противоправного не совершите,— сказал полпред.

— А что мы можем сделать, у нас стрелялок нет! — сердито сказала Римма Богатырева.

Полпред снова ушел и вернулся уже вместе с президентом Батдыевым. Охраны было больше раза в три, причем сотрудники ФСО, охранявшие господина Козака, теперь больше охраняли президента Батдыева. Людям это не понравилось, и они, конечно, съязвили по поводу того, что даже в своем кабинете президенту нужна такая охрана.

Встреча с президентом была в общем-то односторонней. Говорили женщины, президент молчал. Он, конечно, пытался что-то сказать, но это было как-то неубедительно. Впрочем, ему и не давали сказать.

— Слушайте, вы сами верите, что я дал приказ кого-то убить? — спросил президент.

Римма Богатырева стала что-то гневно говорить президенту по-карачаевски и расплакалась.

— Не смей! — закричала ее дочь.— Не смей перед ним унижаться! Замолчи сейчас же!

Президент Батдыев сказал, что он понял бы, если бы разгромили дачу его зятя, но зачем же госучреждение разгромили?

— Ничего, у вас денег много, вы тут ремонт наведете,— успокоила его Светлана Герюгова.

— Почему за все это время вы не выразили нам сочувствия, соболезнования? — крикнули президенту.

— Мы пережили 43-й год, потеряли половину нации,— сказала Римма Богатырева.— А теперь наши дочери, снохи не хотят рожать. Они говорят: в эту республику нельзя рожать, тут всех убивают! Вот, посмотрите, это мой сын.— Римма достала фото.— Он вот такой двухметровый был, как охранник, и теперь мне кулечек с пеплом дадут для захоронения. Кто же за это ответит, почему вы не уйдете после этого?!

— Вы виноваты,— сказала другая женщина.— Вы создали в республике коррупционный беспредел. Ваш карманный Ганночка не смог найти на даче вашего зятя гильзы и кровь, а женщины все нашли! Нигде в мире такого нет — зять президента расстрелял семь парней, а президент остался у власти!

— Он мне не зять уже,— ответил президент Батдыев, имея в виду, что недавно его дочь развелась с Али Каитовым.

— Вы его детей воспитываете! У вас счета и деньги общие! Лучше скажите, уйдете вы или нет?!

— Я вам предлагал раньше — давайте я уйду до окончания следствия,— сказал президент Батдыев.— Вы сказали: останься, разбирайся с этим сам.

— Потом вы сказали, не простим, если ваш зять не сядет,— продолжил президент.— Мой зять сел.

— Это не ваша заслуга! Это заслуга Генпрокуратуры! Скажите сейчас, вы уйдете или нет?

— Нет,— настойчиво повторил полпред.— Я вам уже говорил, что так эти вопросы не решаются.

После получасовой беседы стало ясно, что уходить президент не собирается. Журналистов настойчиво попросили из зала. Уходя, мы четко понимали, что в эту ночь из кабинета президента люди не уйдут.

— Все уйдут в 2.20,— услышала я обрывки разговора стоящих у дверей рослых охранников.

"Кое-кто просто хочет сместить власть и вернуться в президентское кресло"

В десять минут третьего из кабинета быстро вышел президент Батдыев и исчез в коридоре, а в двадцать минут третьего вышли женщины.

— А что нам остается? — ответила одна из женщин.— Нам сказали: сидеть тут бесполезно.

— Козак пообещал, что проведет заседание парламента и потом придет и все нам расскажет,— сказала другая.— Честно говоря, мы же ему обещали, что после встречи с Батдыевым уйдем. Но это временная передышка, до 15-го мы подождем. А там видно будет.

Через распахнутые двери опустевшего президентского кабинета я увидела Дмитрия Козака; присев на краешек президентского стола, он курил. Он был здесь победителем. Охранник захлопнул дверь. Через десять минут в холле снова появился президент Батдыев, он прошел, немного пригнувшись, так что даже не узнать, и замялся перед рослым охранником у двери в собственный кабинет.

— Я на минуточку,— извиняющимся тоном сказал он охраннику и так же робко протиснулся в свой кабинет, который для него в эту ночь спас федеральный чиновник. Вышел он оттуда совсем другим.

— Конечно, произошел трагический случай. Но я надеюсь, что в республике все будет нормально. Понадобится три-четыре дня, чтобы здесь навели порядок, и я вернусь в свой кабинет.

— К сожалению, люди не до конца понимают, что таким способом ничего не добьемся, только ввергнем страну в кровавую кашу. Поэтому пока никаких требований мы не удовлетворили.

А на вчера на заседании парламента КРЧ, откуда попросили всех журналистов, события трехдневной давности были единодушно осуждены. На этот раз и кворум был (для обсуждения ситуации в республике депутаты его не собрали), и вообще все было как положено. Депутаты приняли обращение, в котором призвали правоохранительные органы наказать виновных в погроме Дома правительства. Только когда возник вопрос, кто будет озвучивать это обращение перед народом, никто не вызвался. Президент Батдыев сказал парламентариям, что за этим инцидентом "видны уши тех, кто стоял за этим погромом". Депутаты тоже так решили. Один из депутатов, фамилию которого я не назову, сказал мне: "Все решили, что кое-кто просто очень хочет сместить тут власть и вернуться в президентское кресло. Вот с этими виновниками и будем разбираться".

В общем, власть вышла из положения достойно. Президент Батдыев, который перестал быть покровителем "убийцы и беспредельщика", а превратился в жертву политических интриг своих соперников, выглядел после заседания настолько уверенно, что мыслей о его возможной отставке и не возникало.

— Очень много милиции, ОМОНа в городе,— сказали президенту журналисты.— Похоже на чрезвычайное положение. Так будет и дальше?

— В республике будет столько сил, сколько необходимо для того, чтобы здесь был порядок,— с достоинством ответил президент и удалился.

ОЛЬГА Ъ-АЛЛЕНОВА, Черкесск