Вчера в Саратове прошел первый со времен Советского Союза публичный уголовный процесс. Подростка, обвиняемого в том, что он отнял у сверстника сотовый телефон, судили прямо по месту учебы — в мостостроительном колледже. На процесс пришли около ста учащихся. И сторона защиты, и сторона обвинения попытались использовать публичность процесса в свою пользу. Прокурор читал детям нотации, адвокат пытался вызвать у зрителей жалость к родным подсудимого. Но, как показалось, эффект публичности не сработал: подросток получил 1,5 года общего режима, а его сверстники к суду остались равнодушными.
2 сентября 2004 года подросток (его имя нельзя называть до вступления приговора в законную силу, так как он несовершеннолетний) после первого дня занятий в колледже гулял вместе со своим другом по саратовскому проспекту Кирова. Друзья выпили полуторалитровую бутылку пива, им не хватало денег, чтобы доехать до дома. На одном из оживленных перекрестков они остановили сверстника, спросили у него денег. Когда он отказался их отдать, его завели в арку дома и отобрали мобильный телефон. Малолетних преступников поймали прямо на месте преступления: правонарушение заметил прохожий и рассказал о нем сотрудникам ГИБДД, которые постоянно дежурят на перекрестке. Когда подозреваемого привезли в милицию, то выяснилось, что он находится под подпиской о невыезде за совершенное в июне аналогичное преступление.
На суд в главную аудиторию колледжа пришли около сотни подростков. Большинство было специально отпущено с занятий, некоторые пришли сами. Подсудимый сидел в углу вместе с двумя милиционерами. Многие вошедшие махали ему рукой, он не отвечал и старался на них не смотреть. Судья Нина Литвишко председательствовала на месте преподавателя. Прокурор и адвокат сидели за одной партой.
Чтение обвинительного за-
ключения и допрос первых свидетелей прошли в полной тишине. Студенты явно сочувствовали подсудимому. На первом курсе он был старостой одной из групп. Его выбрали бы и на втором курсе, вот только в день выборов он уже сидел в следственном изоляторе.
— Мне кажется, это издевательство какое-то, — говорила „Ъ“ в небольшом перерыве одна из преподавательниц, не захотевшая называть свое имя. — Он и так виноват, зачем еще его выставлять, как какой-то экспонат в музее. Хотя эти сотовые телефоны у нас бич настоящий. С сентября уже у двух студентов украли.
Бывший староста группы полностью признал себя виновным и объяснил возникший у него преступный умысел выпитым пивом.
— Раскаиваюсь в содеянном, перед потерпевшим извиняюсь, прошу суд отпустить меня, — произнес он явно заученную фразу. Адвокат одобрительно кивала.
— Как тебе в тюрьме? — спрашивал гособвинитель Олег Грабко.
— Плохо, — еле слышно отвечал подросток.
— Плохо на нарах париться? Ты чувствуешь водораздел, который прошел перед тобой и твоими сверстниками? — Олег Грабко и не скрывал, что говорит на публику. — Ты теперь понимаешь, что у тебя одна судьба, а у них другая?
Подсудимый кивал и, еле сдерживая слезы, говорил, что да, понимает.
Правда, студенты к этому моменту от процесса уже явно устали. В зале стоял гомон, в по-
следних рядах слушали плеер. Единственная, к кому студенты прислушались, стала мать подсудимого. Она не столько суду, сколько детям рассказывала о том, что ее сын хороший, добрый и отзывчивый. Любит шахматы, играет на гитаре. Все лето проработал, очищая от нефти пруды на городской окраине. Дети сочувствовали. Но потом вообще перестали слушать.
— Жалко, конечно, пацана, но он сам попал. Ушел бы в отказ — может, ничего бы и не было, — обсуждали шансы своего одногруппника студенты. — Только адвокат у него стремный. Она его заставила признаться, потому что ей так проще, а не ему.
На вопрос о профилактике правонарушений студенты просто рассмеялись. Сказали, что они телефоны не воруют, и пошли слушать приговор.
Подсудимый получил 1,5 года общего режима. Его мать плакала, а студенты спокойно разошлись по домам.
АНДРЕЙ КОЗЕНКО