|
"Приятнее быть в конфликте с достойным человеком, чем в команде с гаденышем" |
 |
| Фото: ДМИТРИЙ ЛЕБЕДЕВ, "Ъ" |
"Лучше бы безвестным быть"
Александр Горшков родился в 1961 году в Нижегородской области. В 1986 году закончил Московский институт управления. Работал в территориальном управлении комплекса строительства Москвы, затем — в службе развития и работы с клиентами банка "Новатор". С 1997 года — арбитражный управляющий. Разведен, имеет дочь.
— Арбитражным управляющим вы работаете уже семь лет. Изменила вас эта работа?
— Пожалуй, да. Это, знаете, работа все время в зоне конфликта. В крайнем напряжении. Я, наверное, более сдержан стал сейчас от этого. Говорю мало.
— И тихо...
— Тихо? Да, наверное, тише, чем раньше. В моей профессии каждое лишнее слово, лишний децибел могут дорогого стоить. И еще изменился потому, что людей слишком много через меня прошло.
— Закрытость — это реакция на большое количество конфликтов, войн?
— Почему закрытость? Я не закрытый вовсе. А реакция на конфликты... Против меня играли очень сильные, интересные люди. Мне с ними повезло, потому что не приснились же они мне, не мимо прошли, а в контакте со мной были, в конфликте. Намного приятнее быть в конфликте с большим, достойным человеком, чем хоть в одной команде, но с гаденышем каким-нибудь. От сильных людей заряжаешься, и заряд никуда не уходит. А конфликт кончается, и все.
— Семью вам не приходилось прятать?
— Приходилось. Но я не хотел бы о семье.
— Говорят, что в арбитражные управляющие люди идут в первую очередь за адреналином и только во вторую — за деньгами и ради карьеры.
— Таких много, это правда. По первому закону о банкротстве арбитражным управляющим мог стать любой человек, даже без высшего образования. Пришли в основном две крайности. С одной стороны — неудачники. Бывшие инженеры, служащие, которые считали себя недооцененными, договаривались с кем-то из кредиторов, и вот они уже начальники. Первое лицо на предприятии, им такое и не снилось в прежней жизни. Управлением-то они и не занимались, делали то, что им скажут, в основном продавали активы. Но от этого нового статуса у них просто сносило крышу... А другая крайность — это военные, сотрудники органов. Тот экстремизм, который у них был смолоду, теперь они могли реализовать в полной мере, потому что система не давит, отчетности меньше.
— И что, не удержались эти люди в профессии?
— Почему не удержались? Как раз таки удержались, их много. У них есть преимущество — алогичность действий. В корпоративных войнах ведь очень важно не повторять ходов, быть непредсказуемым. А они, особенно которые из органов, и алогичны, и судейских знают — все преимущества.
— А у вас эти преимущества есть?
— У меня — нет. Я предсказуем до крайности. Потому что работаю на крупных предприятиях, там нельзя иначе. Решения принимает совет кредиторов, и нужно их исполнять — все ведь на виду, каждое действие пресса муссирует, каждая бумажка тысячи рук проходит. Я поэтому менее востребован на рынке, чем другие. Узнаваемый слишком, ассоциации определенные со мной. А лучше бы безвестным быть.
— В вашей профессии может повредить пиар?
— Конечно. На каждом предприятии есть несколько групп, задача которых — вынести меня с предприятия. У них на это есть бюджет, который тратится на черный пиар, на провокации, на все, что может вывести меня из равновесия. А стоит только из равновесия выйти — тут же пришьют уголовное дело, и конец карьере. Вот чем вреден пиар.
— Вы говорите, что арбитражный управляющий просто выполняет решения совета кредиторов. Только почему-то при этом все равно все делается так, как хочет одна группа кредиторов и как не хочет другая...
— Ну закон-то не нарушается. А в рамках закона обязательства можно исполнять в разном темпе. Можно быстро. А можно медленно.
"Управляющий — такой же инструмент"
В августе 1997 года Александр Горшков был назначен внешним управляющим компании "Черногорнефть". Владелец контрольного пакета акций компании — нефтяная компания СИДАНКО (принадлежала в неравных долях "Интерросу" и BP Amoco) — в многочисленных судебных инстанциях пыталась оспорить инициирование процедуры банкротства, назначение внешнего управляющего и все его действия. Тем не менее 24 ноября 1999 года "Черногорнефть" была продана на аукционе компании ТНК ("Альфа-групп" и "Ренова"). В июне 2001 года компания "Стилтекс" при поддержке "Альфа-Эко" инициировала банкротство Новотроицкого Орско-Халиловского комбината (НОСТА) — внешним управляющим снова был назначен Горшков. Несколько месяцев спустя "Альфа" переуступила контроль над предприятием "Русскому алюминию" Олега Дерипаски. В мае 2002 года "Альфа-Эко" назначила Горшкова генеральным директором "Тагмета".
— Что остается в памяти после завершения дела? Обиды, победы, поражения?
— В памяти остается... местный колорит, национальные блюда. Профессиональный опыт впитываешь, ну физиологически, что ли, без жанровых сцен. А в памяти остаются... да, пожалуй, туристические какие-то впечатления.
— А бессонные ночи, переживания?
— Ну не то чтобы я не мог абстрагироваться от работы никогда. Переживания бывают главным образом, когда не удается выполнить обещаний.
— Перед какими-то группами кредиторов? Когда какие-то промышленные группы считают себя обиженными?
— Да нет, помельче обязательства. Промышленные группы всегда знают, на какие риски они идут. Вы верите, когда олигархи говорят, что их там или сям обидели? Вот и я не верю.
— А вы верите в то, что арбитражные управляющие могут быть независимыми?
— Видите ли, банкротство — это все еще инструмент перераспределения собственности. И управляющий — такой же инструмент. То есть система к независимости не располагает. Но есть исключения, наверное.
— Не хотелось вам сменить профессию?
— Очень хотелось. Я сейчас работаю над этим. Думаю, что в будущем займусь консультированием, причем консультированием акционеров на предмет того, как защищаться от банкротств.
— Против кого дружить будете?
— Да не против кого. На свободном рынке буду работать.
— Но количество банкротств сокращается. Может быть, частные предприятия в скором времени уже и не от кого будет защищать.
— От их собственных ошибок буду защищать акционеров. Ведь когда людям кажется, что все хорошо, они в основном оценивают только 10% информации. Это нормальное свойство людей — защищаться от стрессов, закрывать глаза на плохое.
— А вам защищаться от стрессов не нужно? Вы хорошо в них себя чувствуете?
-- Я привык как-то.
"Хочу купить лошадь"
— Привычные к стрессам обычно снимают их буйством и непотребствами. Говорят, иначе нельзя. Вы согласны?
— Нет. Это им только кажется, что они снимают стресс, на самом деле только новые приобретают.
— А вы как отдыхаете?
— Ну в фитнес-клуб хожу, езжу куда-нибудь. Но вообще отдыхать не умею. Это моя проблема.
— Работа не отпускает? Или действительно никаких увлечений нет?
— Как-то я не задумывался, как отдыхать нужно.
— Последние два года вы занимались общественной работой — созданием Национальной гильдии арбитражных управляющих. Это досуг или часть работы?
— Часть работы, конечно. Мне нужно было понять, что такое саморегулируемая организация, в чем суть ее работы. Но сейчас и это неинтересно, вместо меня там другие люди руководят.
— А мечта у вас есть?
— Меня как-то спрашивали об этом. Я тогда в шутку сказал: "Хочу купить лошадь". Но это только отчасти шутка. На самом деле лошадь — это метафора. Мечта о гармонии, что ли. О такой жизни, которая предполагает лошадь, и природу, и чтобы все хорошо. Ну не так, чтобы раз в неделю ее кормить, понимаете?
— Арбитражный управляющий и лошадь — вещи совместные?
— Нет, конечно. Арбитражный управляющий — это пугало. Все действительно важные — хорошие или плохие — вещи происходят в тени, за его спиной, за кулисами. А он один в лучах прожектора, по нему палят изо всех пушек, поливают отходами всякими. Какая уж тут лошадь...
ЕКАТЕРИНА ДРАНКИНА