28 марта стало последним днем действия контрактов европейских лизингодателей с российскими авиакомпаниями. Но дата, которой ЕС ограничил срок действия всех финансовых отношений, оказалась скорее формальной, потому что на практике большинство договоров были фактически аннулированы раньше.
Айгуль Абдуллина
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ
Айгуль Абдуллина
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ
Финальным аккордом тут стало решение бермудских и ирландских авиавластей отозвать сертификаты летной годности у самолетов в российском лизинге. С середины марта любой такой самолет с точки зрения европейских владельцев поднимался в небо нелегально. Это и был конец всяких надежд договориться.
Впрочем, как выясняется, даже если бы кто-то из перевозчиков захотел вернуть самолеты иностранным собственникам, механизма получения разрешения на их вывоз до сих пор просто нет.
Хуже того, рассказывают мои источники в нескольких авиакомпаниях, у них копятся запчасти, которые необходимо вывезти на ремонт: например, в Китай. Договоренности на обслуживание есть, а понимания, как согласовать перемещение и, главное, у кого спрашивать разрешения, нет.
Запрет на вывоз до конца 2022 года самолетов, вертолетов, беспилотников, двигателей, шасси и других авиадеталей был введен правительством еще 10 марта. Днем ранее, как писал “Ъ”, Минтранс подготовил документ, согласно которому любой возврат судна и двигателя иностранному лизингодателю должен быть одобрен правкомиссией по импортозамещению — но он до сих пор не принят. Вместо этого 19 марта правительство подготовило постановление 412, из которого непонятно, кто должен принимать решение по вывозу иностранной авиатехники из РФ. Да и этот документ до сих пор не вступил в силу.
Из выступления министра транспорта Виталия Савельева в Совфеде 22 марта стало ясно одно: возвращать оставшийся флот Россия не планирует, «потому что отдать — означает оставить себя без авиации». Тем не менее, думаю, авиакомпаниям хотелось бы иметь выбор и получить возможность вернуть хотя бы старые или избыточные самолеты.
Нужно признать, что лично я не наблюдаю у перевозчиков единого порыва возвращать борта, но правительство не дало им даже шанса сохранить лицо.
Виталий Савельев утверждал: «Мы не теряем надежды и ищем легальные пути договориться с лизингодателями». Сложно сказать, действительно ли министр верил, что лизингодатели «не хотят вступать в переговоры по компенсации им оплаты и выкупа у них судов». Они не «не хотят», они не могут: санкции ЕС прямо запрещают финансовые отношения с российскими авиакомпаниями. Хотелось бы, чтобы отечественные авиакомпании столь же четко понимали, что им можно и нельзя по российским законам. Вероятно, в будущем авиаперевозчиков ждут судебные разбирательства с лизингодателями, и четкая правовая позиция — то немногое, чем власти РФ могли бы им помочь.