Разрешено то, что не разрешено
Мотивировочная часть решения о запрете Meta не разъяснила всех его последствий
Тверской райсуд Москвы официально разрешил использовать запрещенные в РФ сети Facebook и Instagram (принадлежат Meta, признанной экстремистской организацией) для незапрещенной деятельности. Об этом говорится в мотивировочной части решения суда, опубликованной в понедельник. Эксперты признают, что документ оставляет немало вопросов и предсказать правовые последствия этого решения пока затруднительно.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
В мотивировочной части решения, принятого 21 марта, Тверской суд Москвы объяснил, что признал деятельность Meta экстремистской не целиком, а лишь «в части размещения, распространения и непринятия мер по блокировке материалов», содержащих призывы к насилию в отношении граждан России, что несет в себе угрозу конституционному строю РФ. В то же время такие меры судебной защиты не ограничивают действий по использованию программных продуктов компании физическими и юридическими лицами, не принимающими участие в запрещенной деятельности, указано в документе, опубликованном 28 марта на сайте суда. В нем также подтверждено, что на контролируемый Meta мессенджер WhatsApp это решение не распространяется.
Деятельность социальных платформ компании Meta была запрещена по иску Генпрокуратуры, поводом для которого стало изменение политики Facebook, разрешавшее пользователям на Украине призывать к насилию над русскими в контексте российской военной операции.
Представитель Генпрокуратуры на суде утверждал, что использование соцсетей «не в целях экстремизма», в том числе через средства обхода блокировок, не должно рассматриваться как поддержка экстремистской организации.
В итоге суд после долгого перечисления допущенных нарушений (самые ранние датированы 2016 годом) установил, что ранее принятые меры против соцсетей Meta, то есть штрафы и блокировки, оказались «явно недостаточными и несоразмерными нарушению прав граждан и интересам РФ». То, что решение о запрете было принято немедленно, объясняется наличием «особых обстоятельств, связанных с безопасностью граждан и угрозой основам конституционного строя государства».
Опрошенные “Ъ” юристы говорят, что после изучения мотивировочной части решения вопросов остается больше, чем ответов.
«Впервые у нас запрещена как экстремистская не организация, а определенная ее деятельность»,— отмечает директор центра «Сова» (внесен Минюстом в реестр иноагентов), член СПЧ Александр Верховский. Такая процедура законом о противодействии экстремизму вообще не предусмотрена, поэтому непонятно и то, какие тут могут быть последствия, говорит эксперт. Можно признать экстремистской организацию и на этом основании запретить ее деятельность, можно даже признать весь Facebook экстремистским материалом, но закон не устанавливает такой процедуры, как признание экстремистской какой-то деятельности, подчеркивает господин Верховский. Неудивительно, что суд не дает никакого предписания относительно последствий принятого решения, отмечает он.
При этом, по оценке эксперта, формулировка судебного решения не позволяет привлечь кого-либо к ответственности за финансирование экстремистской деятельности (в этом случае требуется доказать, что деньги направлялись на финансирование экстремистской организации либо подготовку преступления). Неприменимо, по его мнению, и положение о наказании за демонстрирование символики запрещенной организации: если бы Meta была запрещена как организация, то это влекло бы за собой и запрет символики, но этого не было сделано. Но раз какая-то деятельность все же признана экстремистской, то на этом можно потом построить какое-то другое обвинение, хотя какое именно — станет понятно позже, рассуждает господин Верховский.
Юрист Анастасия Буракова отмечает, что формально решение суда не запрещает пользователям публиковать обычный контент, но связанные с присутствием в Facebook и Instagram риски возрастают.
До сих пор так называемый противоправный контент чаще всего просто блокировали, напоминает эксперт. Однако теперь в связи с признанием деятельности Meta по распространению материалов экстремистской не исключено, что любой пост, который не понравится госструктурам, может трактоваться как участие в экстремистской деятельности, полагает госпожа Буракова. В то же время в вопросе о том, может ли приобретение рекламы в Instagram и Facebook быть расценено как финансирование экстремистской организации, нет никакой ясности, признает эксперт. Впрочем, добавляет она, мы живем в эпоху «чрезвычайного правоприменения», а значит, возможно все.
Стоит также напомнить, что с 2021 года гражданам, причастным к деятельности экстремистских организаций, запрещено участвовать в выборах в течение определенного срока. На этом основании в прошлом году лишились пассивного избирательного права несколько политиков, которых избиркомы и суды посчитали причастными к деятельности признанных экстремистскими структур оппозиционера Алексея Навального.
Однако электоральный юрист Антон Рудаков считает преждевременным делать выводы о применении решения суда по Meta к избирательным процессам. По его мнению, сейчас любые рассуждения на тему недопуска к выборам из-за размещения публикаций в Facebook и Instagram — это «гадание на кофейной гуще». «Можно надеяться, что складывающаяся правовая турбулентность будет исправлена в апелляционной инстанции, ведь этими продуктами пользовались и большинство действующих депутатов, политиков, губернаторов»,— отмечает эксперт. По его мнению, если текст решения после апелляции останется таким же, то риски «эксцессов исполнителей» в регионах существенно возрастут.