Декарбонизация в новом свете
Низкоуглеродное развитие по-прежнему может служить модернизации экономики России
На фоне усиливающегося санкционного давления на экономику России вице-премьер Александр Новак выступил против пересмотра стратегии по достижению углеродной нейтральности страны. Советник президента по вопросам климата Руслан Эдельгериев тоже высказался против сворачивания климатической повестки, президент подписал закон об эксперименте по ограничению парниковых выбросов на Сахалине, а премьер-министр Михаил Мишустин — постановление, обязывающее крупные предприятия предоставлять углеродную отчетность и правила оценки достижения целевых показателей выбросов по отраслям. Впрочем, внутренняя декарбонизация не удастся без экономического и технологического стимулирования.
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ
По мнению Михаила Юлкина, гендиректора «КарбонЛаб», текущие чрезвычайные обстоятельства могут затормозить декарбонизацию, но России все равно придется возвращаться в глобальную экономику, которая будет низкоуглеродной. Риски, связанные с изменением климата, тоже налицо, особенно для Арктики, и России предстоит их снижать.
Большая неопределенность для части российских экспортеров по-прежнему связана с введением трансграничного углеродного регулирования (CBAM) в ЕС. Евросоюз уже запретил поставки российских изделий из стали и железа. Несмотря на то что другие товары, попадающие под CBAM (цемент, удобрения и электричество), не значатся в санкционных списках ЕС, говорить с какой-либо определенностью о том, как российские экспортеры будут соответствовать СВАМ, пока не приходится.
Владимир Лукин, партнер группы операционных рисков и устойчивого развития KPMG в России, видит три главных драйвера, которые могут влиять на дальнейший процесс декарбонизации страны. Первый: декарбонизация стала фактором научно-технологического прогресса. Второй — сужение углеродоемких секторов экономики. Углеродоемкость уже становится одним из важнейших факторов конкурентоспособности продукции на мировом рынке. Третий фактор — национальный. «Национальная политика декарбонизации обсуждается довольно давно. Были определены формат взаимодействия бизнеса и регуляторов, их договоренности. Последние должны быть выполнены, как и национальные обязательства»,— убежден Владимир Лукин.
Дифференцированный подход
В текущей ситуации внутренние потребности по декарбонизации и планы по выходу на углеродную нейтральность к 2060 году остаются основными драйверами для появления углеродного рынка в России. В феврале текущего года первый вице-премьер Андрей Белоусов говорил, что для декарбонизации есть два решения: углеродные квоты или налоговое регулирование парниковых выбросов.
К практике торговли квотами на выбросы или введения углеродного налога прибегают многие страны. Георгий Сафонов, директор Центра экономики окружающей среды и природных ресурсов НИУ ВШЭ, полагает, что России углеродный налог слабо поможет в реальном сокращении выбросов, так как правительство не назначит цену на углерод, стимулирующую предприятия снижать эмиссию. Он также приводит в пример Казахстан, где уже несколько лет действует регулируемый углеродный рынок как образец системы с нулевой эффективностью: избыточное количество бесплатных квот, которые легко раздаются по просьбе предприятий. Есть опасность, что это произойдет и в России.
Системы торговли выбросами лучше, чем налоги, снижают негативные эффекты и для конечного потребителя и стимулируют рост эффективности и развитие высокотехнологичных отраслей, а это для России ключевая цель, отмечает Сергей Дайман, глава отдела услуг в области устойчивого развития EY в России.
Эксперты сходятся во мнении, что для достижения углеродной нейтральности РФ одной цены на углерод будет мало. По словам Георгия Сафонова, в Калифорнии, где введен регулируемый углеродный рынок, такая цена отражает лишь 10% издержек компаний по снижению эмиссии. Ольга Белоглазова, руководитель Энергетического центра EY, говорит о необходимости комбинировать разные механизмы: «В странах, которые стремятся к энергопереходу, используют метод кнута и пряника: регуляторы совмещают субсидирование технологического развития с платежами за выбросы».
По словам Михаила Юлкина, универсального инструмента декарбонизации российской экономики не существует. Кроме экономического требуется технологическое регулирование, которое также позволит существенно снизить эмиссию. В ЕС принят пакет законодательных инициатив Fit for 55 (сократить выбросы к 2030 году на 55% от уровня 1990-го). Он устанавливает и стандарты выбросов СО2 для автомобилей. «В разных секторах для разных источников выбросов используют разные инструменты регулирования. Необходимо выбирать из арсенала средств исходя из цели»,— говорит эксперт.
«Около 86% потенциала декарбонизации для достижения углеродной нейтральности в соответствии с заявленными национальными целями может быть реализовано экономически эффективными мероприятиями либо с помощью рыночных механизмов торговли углеродом»,— поясняет Владимир Лукин, предлагая действовать в три этапа. На первом этапе необходимо провести оценку экономически эффективного потенциала декарбонизации за счет повышения энергоэффективности и модернизации промышленности. После этого — создать свободный углеродный рынок, где спрос на углеродные единицы может формироваться за счет собственных целей компаний. А потом можно рассматривать введение дополнительных мер на основе цены на углерод.