Трудно найти, легко потерять
Удастся ли власти сохранить новый «донбасский» консенсус в обществе
Спустя месяц после начала военной спецоперации на Украине рейтинги российской власти продолжают уверенно расти: по данным опросов, большинство граждан поддерживает как внешнеполитический курс Кремля, так и действия руководства страны в целом. Похожий тренд социологи фиксировали весной 2014 года после присоединения Крыма, и тот «крымский консенсус» продержался больше четырех лет. Эксперты, однако, видят между двумя примерами консолидации общества существенные различия и предупреждают, что возможные негативные последствия нынешних событий могут привести к размыванию поддержки власти.
Фото: Виктор Коротаев, Коммерсантъ
Фото: Виктор Коротаев, Коммерсантъ
Крымская консолидация
18 марта 2014 года президент Владимир Путин подписал с главами Крыма и Севастополя договоры о принятии их в состав РФ в качестве новых субъектов. Этому предшествовал референдум, по итогам которого за присоединение к России высказались более 95% пришедших на участки жителей полуострова. В самой России такого голосования не проводилось, но о настроениях ее жителей можно было судить по социологическим исследованиям. К примеру, в опросе ВЦИОМа от 15–16 марта 2014-го за принятие Крыма в состав России высказались 93% респондентов. Да и более поздние опросы неизменно показывали, что «возвращение Крыма в родную гавань» поддерживают более 85% россиян. Этот устойчивый тренд в общественных настроениях, сказывавшийся и на рейтингах власти, и на результатах выборов разных уровней, социологи стали называть крымским консенсусом.
«Фактически тогда была сформирована новая идентичность на основе общих архетипов. Мы поступаем справедливо, правильно, возвращаем свое, считали в обществе. И эта оценка была фактически едина»,— поясняет директор по политическому анализу ИНСОМАРа Виктор Потуремский. «Крым — это (когда-то) всесоюзная здравница, Черное море, легендарный Севастополь»,— описывает представления россиян о регионе директор научно-исследовательского центра «Особое мнение» Екатерина Курбангалеева.
Глава Фонда развития гражданского общества Константин Костин согласен, что воссоединение с Крымом и Севастополем имело для жителей России символическое значение, поэтому его поддержали даже многие критически настроенные к власти политики: «Это действительно воспринималось как восстановление справедливости».
Объективным выражением «крымского консенсуса» стал резкий рост рейтингов власти. Если первые два с половиной месяца 2014 года, по данным ВЦИОМа, деятельность президента одобряли в среднем 65,4% россиян, премьер-министра — 51,8% и правительства — 49,3%, то средние показатели за остаток 2014 года (после 18 марта) увеличились соответственно до 86%, 69,6% и 65,8%. Заметно вырос и электоральный рейтинг «Единой России» (ЕР) — с 44,4% до 56,8%.
Эффект от присоединения Крыма продлился вплоть до крайне непопулярной у населения пенсионной реформы 2018 года. Например, в 2016 году, когда средний рейтинг ЕР снизился до 45,8%, именно «крымский консенсус» помог партии получить по партспискам 54,2% голосов, считает Виктор Потуремский. «Важно было, что на этом фоне никого, кроме власти, и не замечали. Фактически все партии солидаризовались с внешней политикой и слились в одну большую партию власти»,— объясняет эксперт. Дольше всего высокие рейтинги держались у президента: средний показатель одобрения его деятельности в 2015 году составил 56,8%, в 2016-м — 45,8%, в 2017-м — 50,4%. А в марте 2018 года Владимир Путин выиграл свои четвертые президентские выборы с рекордным для себя результатом — 76,69% при явке 67,54%.
Стоит также отметить, что если общие рейтинги власти и ЕР после повышения пенсионного возраста заметно снизились, то в вопросе о судьбе Крыма консенсус фактически сохранился и после этого. Так, в опросе ВЦИОМа от 10 марта 2021 года 81% респондентов оценили присоединение полуострова к России положительно, а 48% своей главной эмоцией в связи с этим событием назвали гордость. Похожие данные 17 марта 2022 года опубликовал фонд «Общественное мнение» (ФОМ): по его данным, позитивно возвращение Крыма оценивают 79% россиян.
Операционный консенсус
Традиционное масштабное празднование дня присоединения Крыма 18 марта в этом году обогатилось новыми лозунгами — о поддержке жителей Донбасса и российских военных, участвующих в специальной операции на Украине. И на первый взгляд общественная консолидация вокруг этой начавшейся 24 февраля операции выглядит не менее убедительно, чем «крымский консенсус».
Так, по данным ВЦИОМа, который провел уже пять опросов на эту тему, одобрение россиянами военной операции неуклонно растет: 25 февраля о ее поддержке заявили 65% респондентов, 27 февраля — 68%, 3 марта — 71%, 17 марта — 74%, 24 марта — 76%. Соответственно, доля оппонентов снизилась с 25% до 15%. Схожую динамику выявил и ФОМ: если 27 февраля правильным решение о проведении спецоперации называли 65% опрошенных, то к 20 марта таковых стало уже 73%. Неправильным это решение 27 февраля посчитали 17%, а 20 марта — 14%. Стоит, правда, отметить, что молодежь настроена не столь единодушно: среди россиян 18–30 лет правильным решение о вводе войск считают 59%, неправильным — 24% (для сравнения: в категории 60+ это соотношение составляет 83% на 7%).
Выводы государственных социологических служб о преимущественной поддержке россиянами спецоперации на Украине, по сути, подтверждают и независимые эксперты.
Например, по данным социологической компании Russian Field (опрос проведен с 11 по 14 марта), действия Кремля в этом вопросе одобряют 54% москвичей, 18% поддерживают их частично, а 23% в такой поддержке отказывают. Но и в этом опросе виден возрастной разрыв: среди респондентов 18–29 лет военную операцию одобряет только 31%, нейтральную позицию занимают 24%, а отрицательно к ней относятся 39% опрошенных.
Схожий с «крымским» эффект обнаруживается и в оценке гражданами действий власти в целом: как и весной 2014-го, рейтинги руководства страны, остававшиеся стабильными в последние несколько месяцев, после 24 февраля продемонстрировали значительный рост.
Так, по данным ВЦИОМа, самый резкий скачок произошел в первые 10 дней после начала операции: если по итогам опроса 14–20 февраля деятельность президента одобряли 64,3% респондентов, то к 27 февраля — уже 70,4%, а еще через неделю — 74,6%. В дальнейшем динамика немного снизилась, но оставалась положительной, и в последнем опросе (с 21 по 27 марта) этот рейтинг достиг 79%. Параллельно росло и одобрение работы премьера Михаила Мишустина: с 40,3% до начала операции до 51,8% по последним данным. Наконец, электоральный рейтинг ЕР, до начала боевых действий составлявший только 30,3%, сейчас увеличился до 41%.
Данные ФОМа показывают аналогичную картину. Положительная оценка деятельности президента выросла с 64% (опрос 18–20 февраля) до 79% (25–27 марта), а рейтинг работы премьера — с 45% до 57%. Электоральный рейтинг ЕР, по подсчетам ФОМа, увеличился за это время с 32% до 45%.
Сходства и различия
Тем не менее большинство опрошенных “Ъ” экспертов считают, что, несмотря на схожие социологические тренды, между процессами консолидации общества в 2014 и в 2022 году есть существенные различия. Первое из них связано с тем, что в случае с Крымом общество почти сразу получило конкретный положительный результат, причем достигнутый практически без жертв.
«Крымские события развивались очень быстро, за месяц. Процесс был почти бескровным, силы ВСУ сопротивления не оказывали,— напоминает политолог Владимир Шемякин.— О чаяниях значительной части крымчан войти в состав России было известно давно. Тогдашняя украинская власть после отстранения президента Виктора Януковича для большинства россиян представлялась нелегитимной. Неплохо отработала российская пропаганда. Санкции же оказались мягкими. Сейчас ситуация все еще в процессе развития. Бескровно не получилось, санкции очень жесткие». «Присоединение Крыма прошло легко, быстро и незаметно, как бы играючи, санкции были не особо ощутимы опять же для рядового избирателя»,— соглашается Екатерина Курбангалеева.
Фотогалерея
Хроника «Крымской весны»
Фото: Коммерсантъ / Василий Шапошников / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Владислав Содель / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Духанин / купить фото
Фото: РИА Новости
Фото: Коммерсантъ / Заир Акадыров
Фото: Reuters
Фото: AP / Max Vetrov
Фото: Reuters
Фото: РИА Новости
Фото: Совет Федерации Федерального Собрания РФ
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: AP / Vadim Ghirda
Фото: Reuters
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров
Фото: Коммерсантъ / Олег Харсеев
Второе отличие связано с тем, что сама по себе тема Донбасса не обеспечивает сплочение россиян, аналогичное «крымскому». Это видно из тех же социологических исследований, где граждан спрашивают о том, какие цели, на их взгляд, преследует военная операция на Украине.
В первом подобном опросе ВЦИОМа (25–27 февраля) большинство респондентов (26%) назвали главной целью «защиту русскоязычного населения ДНР и ЛНР», 20% считали, что операция нужна, чтобы «не дать разместить военные базы НАТО на территории Украины», столько же выбрали в качестве основной задачи «проведение демилитаризации Украины, обеспечение безопасности границ» РФ и еще 7% — «изменение политического курса Украины, денацификацию». Однако затем социологи скорректировали формулировки ответов, объединив в один вариант противодействие НАТО и демилитаризацию Украины. И в результате в опросах 3, 17 и 24 марта марта большинство россиян (по 46% в первых двух случаях и 42% в третьем) в качестве главной цели спецоперации назвали уже «защиту России, разоружение Украины, не дать разместить базы НАТО на ее территории». На второе место вышла задача «изменения политического курса Украины и очищения ее от нацистов» (соответственно 19% и 21%) и лишь на третьем оказалась защита населения Донбасса (в трех опросах доля выбравших этот вариант колебалась между 17% и 18%). В аналогичных опросах ФОМа, где предлагалось выбрать два варианта ответа, на первое место тоже вышло «обеспечение безопасности России» (71% в опросе от 20 марта), а о защите населения республик вспомнили 52% опрошенных.
«Донбасс, в том числе и силами государственных СМИ, к моменту начала операции представлялся полем постоянного конфликта и этакой серой неуправляемой зоной. Кроме того, среднестатистический житель считывал, что интеграция в каком-то виде этих территорий — это еще одна масштабная статья расходов»,— полагает Екатерина Курбангалеева.
Владимир Шемякин обращает внимание на то, как различаются картины, сложившиеся в медиа для обывателя в 2014 и 2022 годах: «В 2014 году как-то все сложилось. Все выглядело как фильм "Спасти рядового Крым". "Народный мэр" Севастополя Алексей Чалый был очень "продаваемым" персонажем. Можно вспомнить и Наталью Поклонскую: красивая женщина, прокурор». Сейчас же таких персонажей нет, констатирует эксперт: «В медиа есть бывший украинский политик Олег Царев, которого позиционируют как борца с националистическим подпольем. Но обывателю уже не очень понятно, кто он и откуда».
Госпожа Курбангалеева предполагает, что нынешняя массовая поддержка внешнеполитического курса скорее объясняется доверием к Владимиру Путину, а также силой инерции и привычки.
«Кроме того, рядовой гражданин пока еще не почувствовал на себе всех негативных последствий ситуации. То есть картинка в телевизоре пока не сильно тревожная, а содержимое холодильника остается прежним»,— отмечает эксперт. Также она обращает внимание на возможные погрешности самих опросов: «Я думаю, что сейчас число отказов от ответов на вопросы значительно растет и на контакт с социологами все чаще идут именно лоялисты». «Думаю, что в условиях нынешних законов отвечать на вопросы социологов действительно сложнее, чем в обычное время, когда тебя спрашивают о партийных предпочтениях»,— согласен господин Шемякин.
С последним выводом отчасти согласен и гендиректор ВЦИОМа Валерий Федоров. Хотя людей, отказывающихся отвечать на вопросы, по его словам, больше не стало, социологи тоже «предполагают», что доля «социально одобряемых» ответов в последнее время увеличилась. Тот факт, что принятые недавно законы об уголовной и административной ответственности за «дискредитацию армии» повлияли на уровень откровенности респондентов, господин Федоров считает «очевидным», но насколько велико это влияние — пока остается вопросом.
Виктор Потуремский считает публикуемые социологами цифры вполне реальными, поскольку «консенсус по поводу спецоперации сформировался». Но его природа действительно отличается от «крымского», говорит эксперт: «Рейтинг поддержки реальный. Это эффект сплочения вокруг флага в условиях военных действий. Он качественно сильнее, чем в 2014 году. Это совершенно другой резонанс, другие эмоции. Сплочение идет перед лицом угрозы, противника, страха. Запрос на единение в таких условиях выше». При этом санкции Запада имеют гораздо менее негативный эффект, чем раньше, поскольку население к ним лучше готово психологически, уверен господин Потуремский. К тому же, по его словам, большинство россиян видят, что новые ограничения носят гуманитарный, социальный и культурный характер, и считают их несправедливыми и избыточными.
Еще один собеседник “Ъ” в экспертном сообществе, пожелавший остаться неназванным, предупреждает, что сложившийся сейчас консенсус носит ситуативный характер, так как сформирован именно на время спецоперации. «Любой лоялист в условиях военной операции поддержит власть. Ее нельзя не поддержать в такой ситуации, нельзя задавать вопросы. Это не значит, что у лоялистов их нет, но пока они оставляют их при себе»,— объясняет собеседник. По его мнению, ключевой точкой для дальнейшего развития ситуации станет окончание операции: с этого момента как раз и возможно появление вопросов к власти у тех, кто ранее был частью консенсуса.
Уравнение с двумя неизвестными
В целом эксперты выделяют два ключевых фактора, от которых будет зависеть дальнейшая ситуация с рейтингами и перспективы сохранения «донбасского консенсуса». Первый из них — возможное негативное влияние санкций.
Так, Екатерина Курбангалеева считает, что время будет играть против популярности власти. Два года пандемии уже изрядно потрепали благосостояние, нервы и здоровье россиян, но долгожданной передышки теперь не предвидится, поясняет эксперт: мы имеем дело с достаточно долгими, явно не на один месяц, военными действиями, неизбежными человеческими потерями, уходом привычных западных брендов, закрытием неба и, наконец, изгнанием привычных социальных медиа. «Все это, да еще и на фоне стерильной картинки в СМИ, не способствует оптимизму, во всяком случае длительному. На прежних эмоциях долго невозможно продержаться. Как в "Иронии судьбы": после новогодней ночи наступает похмелье»,— говорит госпожа Курбангалеева.
Другой эксперт на условиях анонимности добавляет, что социально-экономические факторы начнут негативно действовать на граждан, когда те столкнутся с ними непосредственно в быту: «Это случится, когда люди задумаются о замене машины, бытовой техники, отдыхе, ощутят продуктовую инфляцию».
Основной удар, по мнению Валерия Федорова, придется по среднему классу, составляющему 20–25% населения: эти люди уже «лишились образа желаемого будущего», сильно пострадал и их привычный образ жизни. Небольшая часть среднего класса уже эмигрировала или рассматривает для себя такую перспективу, и это способствует «выпуску пара из котла», но основная его часть будет проходить через тяжелый период адаптации внутри страны, полагает глава ВЦИОМа. По его словам, у рабочих, крестьян и пенсионеров ситуация проще, на них в основном скажется рост инфляции и безработицы.
Вторым фактором, который серьезно повлияет на «донбасский консенсус», станут итоги спецоперации. Потому что добиться результата, удовлетворяющего все части общества и элиты, будет очень трудно, считают некоторые эксперты.
«После завершения специальной военной операции начнется дифференциация среди тех, кто сегодня поддерживает действия российской власти. Ей понадобится убедить своих сторонников в оптимальности итогов операции и оправданности цены за их достижение»,— поясняет Владимир Шемякин. Пока, по его мнению, у населения нет даже единого понимания угрозы, с которой борется наша армия: «Слишком много поводов: то бактериологическая угроза, то НАТО… Так что все-таки проблема с тем, как это "продать", будет». Другая проблема в том, что каков бы ни был итог операции, им будут довольны не все участники нынешнего консенсуса, подчеркивает эксперт: «У лоялистов разные представления о том, чего надо достигнуть по итогам победы: ограничиться признанием Крыма, или присоединить Луганск с Донецком, или всю Украину. Любой из вариантов вызовет у кого-то чувство недовольства».
Константин Костин согласен, что пока не хватает осязаемых параметров образа будущего: что будет после завершения операции, как мы адаптируемся к новым условиям и преодолеем санкции, какой будет жизнь в ближайшей и среднесрочной перспективе?
Если такой образ не будет «презентован» в понятных временных рамках, то это усложнит работу с лоялистами, когда они начнут задавать вопросы под воздействием ожидаемых неблагоприятных социально-экономических факторов, предполагает эксперт. Тем не менее сохранение патриотического консенсуса он считает реалистичным: «Нужно подобрать верные по стилистике средства коммуникации. Сейчас сторонники власти часто черпают новости из источников в обычной ситуации им чуждых. Эту ситуацию нужно и можно исправлять качественным подбором экспертов и каналов информации». Хотя для сохранения консолидации в условиях экономических трудностей, конечно, потребуются дополнительные усилия, оговаривается господин Костин: «Чтобы не допустить эрозии большинства, нужно отдельно работать с каждой группой. Необходимо объединение вокруг общих действий. Нужно не разделять общество на своих и чужих, а задать общие цели всем малым сообществам. Это поможет зацементировать консолидацию. Надо работать с разными политическими флангами: призвать их к совместному выстраиванию новой модели и практик жизни».
Осведомленный источник “Ъ”, близкий к администрации президента, тоже считает сценарий сохранения консенсуса вполне возможным. По его мнению, властям удалось довести до граждан ключевой сигнал о том, что Украина представляла для них угрозу, а спецоперация нужна для ее устранения. Ради реализации своей потребности в безопасности население готово «затянуть пояса», и люди будут считать спецоперацию успешной, если власти покажут, что за счет нее угроза ликвидирована, поясняет собеседник “Ъ”. Что же касается санкций, то они в сознании россиян «рутинизировались» и не воспринимаются ими как нечто новое, а отсутствие масштабных резких последствий способствует адаптации, резюмирует источник.
