Российская нефтяная промышленность в марте, героически преодолевая санкции и происки зарубежных недругов, добывала нефть. И сколько-то добыла, но сколько — так и осталось неизвестным.
Юрий Барсуков
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ
Юрий Барсуков
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ
Подчиняющееся Минэнерго Центральное диспетчерское управление ТЭКа, которое традиционно публикует ежемесячные данные, не смогло предоставить сводку по добыче за март «по техническим причинам», а раздел «статистика» на сайте министерства теперь отсутствует, так как «находится на реконструкции». И лишь источник «Интерфакса», «знакомый с данными отраслевой статистики» (которая, очевидно, по-прежнему собирается, несмотря на «технические причины»), радостно сообщил 4 апреля, что добыча нефти в марте выросла на 7,3% по сравнению с февралем, до 46,57 млн тонн. При ближайшем рассмотрении, впрочем, выясняется, что на самом деле среднесуточная добыча упала на 0,4%: все-таки в феврале 28 дней, а в марте — 31.
Видимо, теперь нам всем придется следить за показателями важнейшей отрасли российской экономики либо по неофициальным данным, либо по вторичным источникам: информацией ценовых агентств, международных организаций вроде МЭА и ОПЕК и компаний, занимающихся мониторингом морских отгрузок (например, Kpler). Российские власти явно больше не хотят сообщать, сколько нефти добывает второй по величине производитель в мире.
Возможно, дело в том, что вскоре — вероятно, уже в апреле — Россия утратит этот статус по мере того, как санкции будут все сильнее влиять на экспорт нефти и нефтепродуктов и вынуждать сокращать добычу. Также рискну предположить, что некоторым российским нефтяникам, которым будет по ряду причин тяжелее продать нефть, не слишком понравится сравнение с более успешными конкурентами — а оно неизбежно возникнет, если не закрыть статистику добычи по отдельным недропользователям.
Но самая важная причина, наверное, в том, что власти РФ готовятся к будущим более жестким санкциям: потенциальному эмбарго на нефть со стороны ЕС или даже к вторичным санкциям США на сделки по покупке российской нефти.
Если дело дойдет до подобных мер, то действительно не стоит рассказывать миру, сколько нефти ты добываешь. Иначе слишком легко вычислить размер твоего экспорта, что даст зарубежным недругам пищу для размышлений в направлении того, как бы эффективнее по этому экспорту ударить. Например, Иран, чей экспорт нефти с 2018 года вновь попал под санкции США, не раскрывает его размер. Впрочем, не могу сказать, что Ирану это сильно помогло: судя по данным ОПЕК, экспорт иранской нефти с 2018 года к февралю 2022 года упал примерно на 40%.