Запад — враг, а сидеть нам

В понедельник группа сенаторов и депутатов внесла в Госдуму поправки к Уголовному кодексу (УК), предполагающие наказание до десяти лет лишения свободы за исполнение руководителями коммерческих и иных организаций антироссийских санкций. Законодатели уже пытались реализовать эту идею в 2018 году, но тогда категорически против высказалось бизнес-сообщество. Собеседники “Ъ” в Думе уверяют, что новые формулировки в отличие от прежних не задевают добросовестный бизнес и касаются лишь случаев превышения полномочий и нанесения вреда другим лицам. Однако Российский союз промышленников и предпринимателей (РСПП) по-прежнему против наказания за выполнение санкций, а юристы указывают на недостаточную ясность некоторых формулировок.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Среди авторов нового законопроекта — сенаторы Андрей Турчак и Андрей Клишас, а также депутаты-единороссы Павел Крашенинников и Ирина Панькина. Они предлагают дополнить новым квалифицирующим признаком ч. 2 ст. 201 УК «Злоупотребление полномочиями», которая предусматривает ответственность за использование руководителем коммерческой или иной организации своих полномочий вопреки законным интересам этой организации и в целях извлечения выгод и преимуществ для себя или других лиц либо нанесения вреда другим лицам. Подобные деяния, совершенные «в целях выполнения иностранных санкций» против РФ, предлагается наказывать штрафом до 1 млн руб. либо лишением свободы на срок до десяти лет. Поправки поддержали Верховный суд и правительственная комиссия по законопроектной деятельности. Последняя, правда, предложила доработать документ, так как санкции могут вводиться не только против страны в целом, но и против отдельных россиян или российских юридических лиц.

Это уже вторая попытка ввести наказание за выполнение антироссийских санкций.

Схожий по смыслу законопроект, среди авторов которого значились спикеры Госдумы и Совета федерации Вячеслав Володин и Валентина Матвиенко, а также лидеры всех четырех думских фракций, был внесен 14 мая 2018 года и уже на следующий день принят в первом чтении. При этом наказание, предложенное в рамках новой ст. 284.2 УК, было гораздо мягче: за совершение действий в целях исполнения иностранных санкций, если это повлекло отказ от «совершения обычных хозяйственных операций или сделок», можно было бы получить штраф до 600 тыс. руб. или лишение свободы на срок до четырех лет. Вторая часть этой статьи предполагала наказание (от штрафа 500 тыс. руб. до трех лет лишения свободы) за «совершение умышленных действий, способствующих введению санкций».

Однако до второго чтения дело тогда так и не дошло. Категорически против поправок выступил РСПП. «Законопроект противоречит политике президента РФ по отказу от избыточной уголовной ответственности и создает дополнительные условия для административного давления на бизнес»,— говорилось в заявлении, опубликованном на сайте РСПП. По мнению членов союза, законопроект мог ограничить взаимодействие с иностранными инвесторами, снизить заинтересованность в инвестициях в Россию и ухудшить деловой климат.

В начале марта 2022 года этот проект был реанимирован, но лишь для того, чтобы ускорить принятие новых норм о наказании за фейки о деятельности вооруженных сил РФ и их дискредитацию. Они были внесены в качестве поправок ко второму чтению, при этом ответственность за выполнение санкций из проекта исчезла, зато появилось новое наказание за призывы к санкциям (штраф в размере до 500 тыс. руб. либо лишение свободы на срок до трех лет). А в середине марта вице-спикер Совфеда, секретарь генсовета «Единой России» Андрей Турчак пообещал внести поправки о наказании руководителей компаний «за исполнение санкций Запада, за фактически прямое пособничество ухудшению экономической ситуации».

Соавтор нового проекта, первый зампред комитета по госстроительству и законодательству Ирина Панькина напомнила “Ъ”, что проектируемый состав будет относиться к категории тяжких преступлений, что влечет за собой целый комплекс негативных юридических последствий, включая десятилетний срок давности и погашение судимости только спустя восемь лет после отбытия наказания.

«Это важный сигнал для тех, кто собирается так или иначе исполнять иностранные санкции против России, тем самым деструктивно влияя на нашу экономику»,— отметила она. А источник “Ъ” в том же комитете отметил, что если формулировки 2018 года могли задеть и добросовестный бизнес, то сейчас речь идет о превышении полномочий и нанесении вреда другим лицам.

Между тем РСПП свою позицию не изменил, сообщил в понедельник BFM вице-президент организации Игорь Юргенс. «РСПП будет выступать против такой инициативы, потому что она похожа на двойное давление: давит внешний враг, и изнутри тоже предпринимательское сообщество начинают давить по непонятным основаниям»,— пояснил он.

Опрошенные “Ъ” юристы полагают, что новые поправки могут коснуться широкого круга представителей частного бизнеса, хотя некоторым формулировкам пока недостает ясности.

Так, руководитель юридической практики CM Grace Consulting Екатерина Орлова указывает, что ст. 201 УК предполагает использование своих полномочий вопреки законным интересам организации и в целях извлечения выгод или нанесения вреда другим лицам. Исходя из этого, исполнение санкций тоже должно формировать такую выгоду для себя или вред для других лиц, в том числе подсанкционных, уточняет юрист.

Адвокат ЕМПП Мерген Дораев объясняет, что к уголовной ответственности по этой статье могут привлекаться лица, выполняющие функции единоличного исполнительного органа, члена совета директоров или коллегиального исполнительного органа, а также те, кто выполняет в компании организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции. «То есть речь идет о широком круге руководителей и лиц, которые могут их замещать, причем как российских граждан, так и иностранных»,— отмечает юрист. «К должностным лицам могут быть приравнены учредители или иные лица, которые могут влиять на принятие решений компанией. Речь идет о компаниях, которые зарегистрированы в России или имеют здесь представительства»,— добавляет основатель консалтинговой группы vvCube Вадим Ткаченко.

Такая организация может быть коммерческой или некоммерческой, говорится в примечании к ст. 201 УК. К исключениям относятся государственные и муниципальные органы, госкорпорации и компании, где государство владеет более 50%: их руководители по этой статье не привлекаются. «Также не могут быть нарушителями чиновники и простые граждане, не занимающие руководящих постов. То есть, по сути, карать решили в основном руководителей частного бизнеса»,— указывает Мерген Дораев.

«Речь может идти о ситуациях, когда включение компании в санкционный список ее контрагенты трактуют как возможность не исполнять перед ней свои обязательства или призывают своих партнеров не взаимодействовать с подсанкционным лицом. Так, достаточно часто российские или зарубежные компании, присутствующие на российском рынке, отказываются работать с санкционными банками в РФ, так как опасаются попасть под "вторичные" санкции»,— рассказывает Екатерина Орлова.

Поправки предполагают, что в результате действий лица должен быть причинен существенный вред правам и законным интересам граждан или организаций либо интересам общества или государства.

«С учетом предложенного уточнения о мотиве преступным будет считаться любое действие, направленное на соблюдение санкций, потому что это может толковаться как причинение существенного вреда интересам государства. Например, это может быть расторжение договорных отношений с лицом, попавшим под санкции, или даже попытка включить в договор так называемую санкционную оговорку»,— предполагает господин Дораев. «Это могут быть действия, направленные на закрытие компании, прекращение поставок или увольнение сотрудников, которые обусловлены не финансовым положением или рыночной ситуацией, а именно санкциями. И здесь надо отличать приостановку деятельности компании по объективным причинам, например из-за нарушения логистических цепочек, рыночной ситуации, финансового положения, от того, что связано непосредственно с выполнением санкций иностранных государств внутри России»,— подчеркивает господин Ткаченко.

Кроме того, действия должны быть совершены «вопреки законным интересам» соответствующей организации. «Неясно, что здесь рассматривать как законный интерес. Будет ли считаться действующей вопреки своим законным интересам российская компания, имеющая подразделения или "дочки" за рубежом, если она исполняет зарубежные санкции в той части, которая необходима для ведения обычной хозяйственной деятельности? Полагаю, что нет, ведь ее деятельность направлена на получение прибыли, а наложение на нее вторичных санкций сделает это невозможным»,— поясняет госпожа Орлова.

В случае принятия поправок, полагает Мерген Дораев, «отечественный бизнес будет отказываться от выполнения санкционных предписаний на территории РФ либо начнет замалчивать настоящие причины своих действий, придумывая иные обстоятельства, не влекущие столь тяжелых последствий».

«Сложнее всего соблюдать новое требование будет иностранным гражданам, которые одновременно являются должностными лицами и в российской компании, и в компании, которая зарегистрирована в государстве, вводившем санкции,— говорит господин Ткаченко.— В этом случае можно попасть под санкции с обеих сторон, то есть нужно будет выбирать, чьи требования выполнять и с кем дальше вести бизнес. Для россиян, имеющих бизнес внутри страны, выбор должен быть очевиден, но если у них есть активы за рубежом, то тогда стоит также задуматься о выборе стороны». Кроме того, большинство контрактов с зарубежными компаниями содержит условие, требующее исполнения санкций ЕС и США, напоминает Екатерина Орлова, поэтому «стоит доработать или разъяснить эти вопросы в ходе рассмотрения законопроекта».

Если вариант 2018 года казался прямолинейным — любое действие во исполнение внешних санкций авторы предлагали криминализировать новой ст. 284.2, то вариант 2022 года действительно выглядит гораздо менее определенным. Четыре года назад предлагалось, по сути, максимально грубо пресекать исполнение «первичных» санкций — запретов на трансакции с лицами и организациями, прямо указанными в санкционных списках. Сейчас же переформулированная ч. 2 ст. 201 УК (самой по себе не имеющей политической окраски — это «зеркальная» статья к ст. 285 УК, наказывающей за злоупотребление должностными полномочиями чиновников) выглядит как скорее инструмент против действий, в которых у принимающего решение лица есть легальные возможности без прямого ущерба для своих дел вступить с реальным или потенциальным фигурантом санкционного списка в какие-либо отношения. Дело в том, что сама по себе ст. 201 УК криминализует только действия, направленные на сознательный вред кому-либо или ради собственной выгоды, при этом обвиняемый, исходя из текста, должен действовать не в интересах собственной организации-работодателя.

Впрочем, юридическая техника предложенной статьи УК, как и во многих последних законопроектах этого рода, характерна расплывчатостью и очевидной ориентированностью на выборочное демонстративное правоприменение в целях запугивания: для борьбы с боязнью «вторичных» санкций конструкция выглядит работоспособной, для предотвращения через УК применения «первичных» санкций — сомнительной. Впрочем, само по себе введение в УК такой статьи может повлиять на будущие решения оставшихся в России иностранных компаний, собственники которых обязаны исполнять решения своей «материнской» юрисдикции по закону. Многие из них, особенно в сфере профессиональных сервисов, в таком случае предпочтут окончательно покинуть РФ, поскольку к ее «токсичности» во внешнем мире добавляются криминальные риски для персонала. При этом эффективным инструментом принуждения для работы с подсанкционными лицами проект тоже не будет, ведь в большинстве случаев положения Гражданского кодекса о свободе договора позволяют отказывать им без прямых ссылок на санкционные списки и вообще без объяснения причин отказа.

Ксения Веретенникова, Мария Макутина, Анна Занина, Дмитрий Бутрин