В Государственном Эрмитаже состоялась встреча директора музея Михаила Пиотровского с журналистами. Мероприятие было посвящено благополучному возвращению эрмитажных экспонатов из Италии. В обычной жизни возвращение музейных предметов, выданных для участия в зарубежной выставке, никакой пресс-конференции не требует. Но нынче все необычно. Сложности передвижений музейных экспонатов в сегодняшней ситуации комментирует Кира Долинина.
Благополучное возвращение экспонатов отметили, показав прессе целую и невредимую «Флору» Карло Альбачини
Фото: Александр Демьянчук / ТАСС
Благополучное возвращение экспонатов отметили, показав прессе целую и невредимую «Флору» Карло Альбачини
Фото: Александр Демьянчук / ТАСС
Правила транспортировки музейных предметов столь строги (и выверены до последнего сантиметра деревянных ящиков для картин и скульптур), что слово «срочно» тут не работает: молниеносно вернуть домой в конце февраля—начале марта все многочисленные произведения из отечественных музеев, отпущенные на зарубежные выставки, было бы физически невозможно. В некоторых случаях это обстоятельство порождало самые панические слухи — например, об опасности невозврата вещей с самой коммерчески успешной выставки сезона, «Морозовы» в парижском выставочном зале Fondation Louis Vuitton. Никакого реального повода для нервозности не было: еще 22 февраля фонд объявил, что он с российскими партнерами решил продлить выставку до 3 апреля, но пресса и соцсети кипели.
Какой-нибудь истории с произведениями искусства из российских музеев как будто ждали.
И дождались. 3 апреля 2022 на официальном сайте таможни Финляндии был опубликован пресс-релиз, в котором говорилось о задержании на пограничном пункте в Ваалимаа следовавшего в Россию транспорта с вещами из Эрмитажа и других российских музеев: «Таможня начала предварительное расследование по делам о правонарушениях с отягчающими обстоятельствами… Таможенные органы подозревают, что грузы содержат товары, подпадающие под действие санкций». И понеслось: разбираться, какие именно картины, каких художников, из какой именно страны и каких именно музеев, не стали. СМИ всех заинтересованных стран начали раздувать историю, а самой громкой она могла бы оказаться, если бы в задержанных грузовиках были вещи с морозовской выставки (то, что 3 апреля было последним днем работы выставки в Париже и знаменитые вещи никак не могли оказаться в Финляндии, сообразили не сразу).
Понадобилось несколько дней, чтобы услышать голоса чиновников Минкульта и директоров музеев: по сообщению Михаила Швыдкого, задержка фургонов связана с проведением дополнительных бюрократических процедур, вызванных введением нового пакета санкций, затрагивающих куплю-продажу антиквариата. То есть ретивые финны решили проверить грузы на предмет «роскоши», на которую санкции как раз очень даже наложены. Когда выяснилось, что это музейные предметы, возврат которых по месту прописки обеспечен государственными гарантиями и международными соглашениями, груз был пропущен. Очень важно, что ящики с экспонатами не вскрывались и находились в хранилище музея «Атенеум» в Хельсинки.
Сложность этой ситуации была еще и в том, что стандарты безопасности перевозки произведений искусства не позволяют информировать сторонних лиц и организации о времени и путях перевозок. Это строго секретная информация.
И только после того, как вещи были «отпущены», мы узнали, что были три партии грузов. Первая партия — более чем 200 картин из Эрмитажа, Третьяковской галереи, ГМЗ «Павловск», ГМЗ «Царское Село», ГМЗ «Гатчина» и других музеев, которые участвовали в выставке в Милане «Гран Тур. Мечта об Италии от Венеции до Помпей» (19 ноября—27 марта, Gallerie d'Italia). Вторая партия — вещи из ГТГ и Государственного музея Востока с выставки «Форма бесконечности» в Музее современного искусства в Удине (16 октября—23 марта). Третья партия — художественные произведения из собрания ГМИИ им. А. С. Пушкина, возвращающиеся из Японии, где они экспонировались в Художественном музее города Тиба.
Эта история закончилась хорошо. В Эрмитаже даже показали скульптуру, вернувшуюся после незапланированных каникул в Хельсинки. Картины еще не готовы к показу — по все тем же правилам они должны после поездки «отдохнуть». Проблема с «морозовскими» вещами остается: на выставку вывезены вещи такой стоимости и в таком количестве, что их перевозка требует сложнейшей логистики. В условиях нынешних проблем с транспортировкой было решено пока оставить их в Париже. Крики о том, что их возьмут в заложники, вряд ли имеют под собой реальные основания. Многое за последние 30 лет было сделано плохо и очень плохо, но был же в музейном деле момент, когда главные музеи мира смогли договориться и подписали в 2002 году «Декларацию о важности и ценности универсальных музеев». Она была направлена прежде всего на закрытие вопроса о реституции, но возможно было это соглашение только в ситуации, когда все эти музеи были вот уже лет десять как уверены, что музейный обмен в настоящее время безопасен и прикрыт всеми возможными государственными гарантиями. Понятно, что это было прекраснодушие, и французские музеи только что были вынуждены отдавать вещи африканским странам. Понятно, что этот документ никак не повлиял на спорные ситуации с библиотекой рабби Шнеерсона или страшно болезненной темой крымского «Золота скифов». Но если не верить своим коллегам, то лучше вообще ничего никуда не возить и никому ничего не показывать. Директора российских музеев пока надеются на лучшее.