В поисках обретенных народов

В издательстве «НЛО» вышел русский перевод книги американского историка Франсин Хирш «Империя наций» — классической работы о формировании населявших СССР народов, рассказывающей о необычных переплетениях этнографической науки и политики

О возникновении наций, населяющих современное постсоветское пространство, западными историками и политологами написан довольно обширный корпус исследований. Большая их часть появилась после 1991 года. Толчком здесь было удивление. В эпоху Холодной войны наблюдатели из Америки и Европы воспринимали Советский Союз как монолитную сущность. Его многонациональная природа выглядела условностью, СССР и Россия казались, в сущности, синонимами. В момент распада советской империи вдруг выяснилось, что это не так. Будто бы из ниоткуда появились новые национальные государства, а вместе с ними в поле зрения западных аналитиков вошли практически невидимые до того нации — от украинцев до казахов. Их природу и их генезис необходимо было объяснить.

В этом массиве литературы книга Франсин Хирш, вышедшая по-английски в 2005 году, занимает одно из центральных мест. Ее предшественники писали историю советского нациестроительства большими мазками, сосредотачиваясь либо на стратегиях государственного аппарата, либо на сопротивлении и сотрудничестве представителей национальных элит. Хирш обнаруживает за фасадом будто бы вполне прозрачной идеи советской нации сложный, полный противоречий и парадоксов поиск.

До революции большевики были уверены, что Российскую Империю («тюрьму народов», как не раз называл ее Ленин) необходимо было разрушить, а освобожденным нациям предоставить заниматься своими делами, ожидая постепенного обретения ими классового сознания и перехода к социализму. Однако после 1917 года новое правительство обнаружило, что без бывших имперских земель советская республика не выживет — прежде всего, по экономическим причинам. Она нуждалась в кавказской нефти, туркменском хлопке, а значит, нуждалась и в территориях, населенных многочисленными народами и племенами, когда-то подчиненными царю. Нужно было придумать империю заново, изобрести советскую колонизацию, лишенную эксплуатации. Этим занималось огромное количество людей — партийных идеологов, чиновников, экономистов, а также ученых — этнографов и антропологов.

Чтобы создать такую сложную конструкцию, как Союз Советских Социалистических Республик, надо было понять, кто населяет эти республики — то есть что представляют собой советские народы и каково их предназначение. В марксистско-ленинской теории истории существовал внятный нарратив, в соответствии с которым национальное сознание считалось прогрессивным феноменом при переходе от феодализма к капитализму и реакционным при переходе от последнего к социализму. Но прежде, чем повести народы к этой высшей цели, ими нужно было научиться управлять, а еще раньше — научиться видеть их. Проблема состояла в том, что территории бывшей империи, которые взяла под свой контроль советская власть, были крайне неоднородными с точки зрения своего национального устройства: от народов, во всем подобных современным европейским нациям, вроде украинцев или грузин до сибирских родов и племен. Всех их необходимо было привести к единому знаменателю.

Задачей ученых и администраторов было то, что Хирш называет «двойной ассимиляцией»: объединение разнообразных племен и народностей в полноценные нации с последующей организацией этих наций в советский народ. Однако первый этап представлял собой проблему. Стратегии для определения нации приходилось постоянно перепридумывать, сообразуясь с этнографическим знанием, марксистской теорией, политическими и экономическими требованиями момента и, наконец, конфликтами, разделяющими население той или иной территории. Критерии для определения народа вступали в противоречие друг с другом: религия с языком, наследственность с самоопределением. Огромное население с трудом поддавалось унификации. Чтобы выстроить четкую структуру многонационального государства, власть использовала ряд технологий: перепись населения и выдачу паспортов с графой национальность, организацию национальных образований — республик и автономных областей, то есть создание карты, в которой у народов было бы свое место, наконец,— этнографические экспозиции, репрезентировавшие советские нации, создававшие их видимый образ для внешнего наблюдателя и для самих представителей.

Стоит сказать, что большую часть книги Хирш составляет подробное, часто дотошное описание работы разнообразных комиссий, дискуссий между учеными и чиновниками о проблемах вроде «мещеряцко-мишарского вопроса» (практически идентичные в этническом отношении, жители Башкирии — мещеряки и мишари различались культурой, первые были православными и говорили по-русски, вторые говорили по-татарски и были мусульманами; во время переписи 1926 года этнографы и статистики долго пытались установить, считать их одним народом или двумя). Но из этих мелочей складывается любопытная картина. Изучая историю советских наций, можно отчетливее разглядеть странную сущность всего советского проекта, в котором научный эксперимент этнографов переплетается с карательными операциями НКВД, а экономические интриги с пафосом просвещения — воспитания народов ради высшей цели.

Франсин Хирш. Империя наций. Этнографическое знание и формирование Советского Союза. Издательство: НЛО, 2022. Перевод: Роберт Ибатуллин

Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram