В "Эдипе-царе" — первом спектакле из цикла про проклятие Эдипова рода, начатого режиссером Андреем Прикотенко, трагедия Софокла служила сюжетом для остроумного капустника. В продолжающей ее "Антигоне", поставленной в Театре на Литейном по "Антигоне" и "Эдипу в Колоне", шутки оказались отброшены в сторону.
Тяжелый рок, все камни, нависшие над головами героев в "Эдипе-царе", уже упали и остались лежать под ногами героев. Художник Эмиль Капелюш оформил спектакль в пепельно-терракотовых тонах: пропитанных кровью, но уже вылинявших, опаленных огнем и уже остывших. Первое действие отдано "Эдипу в Колоне", хотя обычно театры этим текстом пренебрегают. Но в спектакле как раз здесь определяется характер Антигоны, высокая моральная проба которого на протяжении веков сомнениям не подвергалась. Ведь это именно Антигона скиталась по дорогам с отцом-изгнанником, служа его глазами и пытаясь стать его здравым смыслом. Со здравым смыслом у Эдипа-царя (Игорь Ботвин) дела обстоят с переменным успехом: сумасшедшим его, конечно, не назовешь, но ситуацию, когда он из изгоя превращается в талисман для города, в котором умрет, он проживает не без детской капризности. Зато в "Эдипе в Колоне" становится ясно, что бескомпромиссность Антигоны проистекает отнюдь не из юношеского нонконформизма или высокого накала гражданской ответственности. Она нарушит приказ Креонта именно как дочь Эдипа, которая не может добавить к роковым грехам своей семьи непогребенное тело брата. В исполнении Марии Лобачевой, актрисы додинского МДТ, она превращается в главу несчастного Эдипова рода. Ее сестру Исмену играет другая додинская актриса, Ксения Раппопорт, великолепно исполнившая в "Эдипе-царе" роль Иокасты. Ее Исмена — некогда сильная, теперь хромоногая и кособокая, искалеченная и в конечном счете сломленная испытаниями судьбы дочь Эдипа. Когда отец умирает, она заходится в таком трагическом вое, будто с его смертью заканчивается и ее собственная жизнь.
В прощальной сцене "Эдипа в Колоне" сквозь строй трагических рыданий и под ливнем вонзающихся в сцену стальных стрел Антигона, как полководец, зовет всех возвращаться в Фивы. Здесь можно было бы поставить точку. Ясно, дочь Эдипа не отступит перед испытаниями рока. Во втором действии, поставленном собственно по "Антигоне", есть запоминающиеся мизансцены, и среди них победный пир Креонта (Тарас Бибич) и фиванских воинов, обгладывающих под крики воронов кости. Есть красивый прощальный монолог готовой спуститься в Аид Антигоны. Но в финале практиковавший самобичевание Креонт сидит в одиночестве и кажется весьма озадаченным: силы рока легко добрались до него. А вот спектакль добирается до финала с некоторым затруднением: намеки о противопоставлении рока и греха хоть и читаются, а все же остаются туманными. И в отличие от четкого, почти каллиграфически ясного первого действия, смысл второго оказался размыт.
ЕЛЕНА ГЕРУСОВА
