Вчера в Эрмитаже открылась выставка "Фаберже: утраченный и обретенный", на которой учрежденный бизнесменом Виктором Вексельбергом фонд "Связь времен" показывает российскому народу часть купленной им знаменитой коллекции Малкольма Форбса. Но самое интересное, что будет дальше.
"Яйца Фаберже? Ну и как?" — спросил меня таксист, которого я остановила у Эрмитажа. "Ну и как яички-то?" — пробурчал сын-подросток, до сих пор никакого интереса к посещаемым мной выставкам не выказывавший. "Какие они, какие?" — с пристрастием допрашивали мастера, делающие у меня в квартире ремонт. А что тут скажешь? Какие-какие — яйцеобразные. Блестящие. Большие и маленькие. Разноцветные. Из металлов драгоценных и не очень, из камней редких и обычных. Есть скромные, есть скучные, а есть и откровенно вульгарные. В общем, ровно такие, какими выглядят на фото — со всеми этими каретами, ландышами, миниатюрами с лицами любимой семьи славного отца семейства Ники. Лицезрение их воочию ничего не добавило — тут либо тебе Фаберже нравится, либо нет. Мне — нет.
Гораздо больше мне нравится история, как Виктор Вексельберг увел их из-под носа у подпрыгивавших уже от нетерпения коллекционеров перед аукционом Sotheby's. Прямо гордость за родину начинает распирать, как подумаешь, что за раз один российский бизнесмен смог купить такую массу драгметаллов, чтобы вернуть России утраченные ею ценности. Так ведь прямо семье Форбс и сказал — "мол, хочу вернуть России ее великое культурное наследие". Форбсы прониклись и продали. А ведь могли и больше, чем вексельбергские $100 миллионов получить!
Виктор Вексельберг родину не обманул — яйца показал в Нью-Йорке (чтобы попрощались) и перевез в Москву. А там и гастроли по всей стране задумал. Питер всего лишь третий осчастливленный лучшими яйцами коллекции российский город, а будет еще и четвертый, и пятый. А дальше вроде бы и некий новый частный музей намечается... Дело портят только журналисты. То они напишут, что выкинуть столько денег бизнесмена заставил страх оказаться там, где вот уже больше года сидит Михаил Ходорковский. То намекнут, что это патриарх посоветовал ему прикупить немного проданного большевиками культурного наследства, чтобы перед отсель грозящей бизнесу властью показаться с иным, национально-патриотическим лицом. То почему-то решат, что слова о том, что коллекция возвращается в Россию, означает, что она будет передана одному из больших государственных музеев. У журналистов, конечно, свой резон — такие вещи обычно хранятся в музеях, потому как обеспечить им достойную охрану и реставрационный контроль коллекционер не всегда в состоянии.
Но фонд "Связь времен" ничего такого не боится и смело рвется в бой, планируя выставку за выставкой и совсем не планируя передавать свои сокровища Эрмитажу или музеям Московского Кремля, которым журналисты их почти уже сосватали. На пресс-конференции в Эрмитаже председатель правления фонда, сам не последний в этой стране коллекционер, Владимир Воронченко даже немного обиделся на подобные вопросы: "Мы говорили только о возвращении вещей в Россию. Мы их вернули". Защищать идею частной собственности помог ему директор Эрмитажа Михаил Пиотровский, сказавший, что в стране, в которой частная собственность признается законом, подобные вопросы некорректны.Я тоже за частную собственность. Я тоже за облегчение ввоза культурных ценностей в страну. Более того — я еще и за облегчение вывоза. Я только хочу понять: если мне говорят о том, что вещи возвращаются в Россию, но возвращаются они, как это подтвердил представитель фонда, в статусе ввезенных временно, то что это значит? Что их будут вывозить на выставки? Отлично. Или то, что если бизнесмену Вексельбергу возвращение культурных ценностей на родину не поможет и власть не смягчится, то все эти культурные ценности благополучно переедут туда, где они и сам бизнесмен будут сохраннее? Это тоже по-человечески очень даже понятно. Я только хочу, чтобы мне не вешали эти яйца на уши.
КИРА ДОЛИНИНА