«Мы отменили премию, чтобы продлить ей жизнь»

В нынешнем году не будет вручаться одна из самых престижных литературных премий России — «Национальный бестселлер». Был определен только короткий список номинантов. В него вошли «Фашисты» Кирилла Рябова, «Хроника Горбатого» Софии Синицкой, «Типа я» Ислама Ханипаева, «Подлинная история Анны Карениной» Павла Басинского, «Бубуш» Юлии Кисиной и «Капибару любят все» Сергея Авилова. Премия «Национальный бестселлер» была учреждена в 2001 году издателем Константином Тублиным и критиком Виктором Топоровым и вручалась ежегодно в Санкт-Петербурге. Один из организаторов отбора номинантов и церемонии вручения «Нацбеста», предприниматель Антон Треушников, рассказал Борису Сергееву о том, каковы перспективы премии и почему в этом году церемония не состоится.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Расскажите, как вы пришли в книжную индустрию.

— Начать, наверное, стоит с того, что в 1996 году я создал издательский дом «Городец». Мне тогда было 18 лет, я учился на третьем курсе юрфака МГУ. У студентов пятого курса уже было издательство, и я подумал: «Чем я хуже?» Первую книгу, «Единство процесса» Валентина Рязановского, я верстал сам. Вывел на пленки и отвез в типографию в Люберцы. Долгое время издательство «Городец» специализировалось на деловой и юридической литературе. В 1990-е годы она очень хорошо продавалась. Поначалу художественная литература в издательстве выходила редко. В начале 2000-х мне предложили купить издательство «Флюид/FreeFly». Тогда у этого издательства была знаменитая серия французской литературы. Может быть, кто-то помнит, была такая популярная писательница Анна Гавальда. Так появился блок художественной литературы. Однако достаточно долго издательство «Городец» серьезных позиций на этом рынке не занимало. Но в какой-то момент я решил, что одной из моих социальных и человеческих миссий должно быть развитие российской прозы. Я понял, что мало кто занимается поддержкой писателей. Писатели у нас — народ небогатый. Мало у кого получаются бестселлеры и мало кто получает доход от переводов за рубежом.

— А теперь это тем более мало кому светит.

— Вы правы. Скажем, некоторых авторов нашего издательства западные журналисты просят дать интервью об их отношении к военной операции или каким-то иным способом публично высказаться. Последствия отказа, я думаю, что будут понятны и ощутимы. Хотя вот книга Андрея Геласимова «Роза ветров», вышедшая во Франции, находится в коротком списке французской премии. В 2015 году я решил увеличить инвестиции в издательский дом и сделать акцент на художественной литературе. Я более или менее понимал, как работает переводная литература, но русских писателей я знал плохо. Мне захотелось получше с ними познакомиться. И тут совершенно случайно я познакомился с Андреем Геласимовым, лауреатом «Нацбеста» 2009 года. Нас познакомил Сергей Александрович Соловьев — он снимал фильм «Ке-ды» по рассказу Геласимова, а мы с моей супругой его продюсировали. Андрей очень хотел написать книгу про Дальний Восток, пока все раздумывали, я убедил его издаваться у нас в «Городце». Я никогда не видел в издании книг инструмент для зарабатывания денег. С заключения контракта с Геласимовым началась новая жизнь «Городца». И тогда же я подумал, что, возможно, есть какие-то литературные премии, которые я мог бы поддержать. Я узнал, что премия «Национальный бестселлер» осталась без спонсора. Был риск, что в 2017 году ее не будет. А мне нравились правила формирования жюри «Нацбеста» и система отбора книг. Я встретился с ответственным секретарем премии Вадимом Левенталем и главой издательства «Лимбус-пресс» Ольгой Тублиной. Когда они назвали мне бюджет премии, он меня не испугал. Я решил на 2017 год его закрыть.

— Уверен, вас часто упрекали в конфликте интересов.

— Я никогда не вмешивался в работу жюри. Книги Андрея Геласимова «Роза ветров» и «Чистый кайф» номинировались, но они не то что не получили премию, а даже не попали в короткий список. Единственная книга «Городца», которая выиграла «Нацбест», это «Покров 17» Александра Пелевина, но это решение сопровождалось драматическими дискуссиями в жюри. Благодаря премии «Нацбест» «Городец» расширил спектр издаваемых книг. Это, конечно, не привело к прямому доходу. Но я получаю удовольствие, когда вижу, что кто-то читает нашу книгу или что вышла рецензия. Я вижу в этом свой социальный вклад. Книги остаются в библиотеках, и вообще в этом есть какое-то развитие русской культуры.

— То есть вы не владелец «Нацбеста»?

— Нет, я его спонсор, а Ольга Тублина — организатор процесса, мы с ней вдвоем принимаем организационные решения. Одно из таких решений — замена ответственного секретаря Вадима Левенталя на Владислава Толстого. У каждого человека есть предел нахождения на такого рода общественной должности. Должен быть принцип ротации. Когда ты так долго занимаешься такой вещью, как «Национальный бестселлер», глаз замыливается. Нужен свежий взгляд. Вообще уровень демократичности «Нацбеста» не сравним ни с одной из российских книжных премий. Финальное решение принимается непосредственно на церемонии, в открытую. В пандемию, в 2020 году, мы не стали проводить церемонию, но выпустили видеоролик с объявлением лауреата. А в прошлом году была лучшая премия за все время моего участия как организатора. Был очень большой накал страстей по книге «Покров 17». К тому же во время церемонии случился конфликт, когда писатель Мршавко Штапич предложил почтить минутой молчания память Эдуарда Лимонова, а член жюри Михаил Елизаров, верный поклонник и последователь Лимонова практически вызвал коллегу на дуэль, так как усмотрел в его предложении дешевый пиар. Для «Нацбеста» вообще характерна широкая и очень бурная дискуссия, как онлайн, так и непосредственно на церемонии вручения награды.

— А что случилось в этом году? Церемонию было решено не проводить, и малое жюри тоже не было назначено.

— У нас было большое жюри, причем, я считаю, мы правильно поступили, когда включили в него блогеров. Но на следующем этапе было принято решение отказаться и от формирования малого жюри, и от проведения церемонии. Короткий список был сформирован на основе баллов, которые выставляли книгам рецензенты, входившие в большое жюри. Мы решили, что на фоне происходящих в мире событий решение малого жюри было бы более политически ангажированным, чем обычно. Кого бы мы ни пригласили в его состав.

— Можно ли было выбрать лауреата каким-то другим способом?

— Как? Бросить жребий? Но это совсем несправедливо. Можно было что-то придумать, наверное. Но дело не в процедуре. У нас писатели-номинанты всегда отличались разными политическими взглядами. Когда был сформирован короткий список, стало ясно, что и в этот раз отобраны авторы, стоящие на противоположных политических платформах. Учитывая срез настроений в российском обществе, мы решили, что в этом коротком списке каждый может найти «своего» автора и «свою» книгу. А если бы жюри выбрало победителя, мы однозначно дали бы трибуну какой-то из политических групп. Был риск, что церемония пройдет достаточно остро. И это привело бы к расколу внутри и без того хрупкого литературного сообщества.

— То есть вы не хотели рисковать?

— Неуважительно и провокационно требовать от непричастных людей публично высказываться по теме, которая от них не зависит. А атмосфера свободной дискуссии, сложившаяся на «Нацбесте», к этому располагает и даже подталкивает. В этом году мы отменили премию, чтобы продлить ей жизнь.

— Можете пояснить?

— В нашей стране есть легитимно избранный президент. Мы подчиняемся решениям главы государства. Его поддерживает 80% населения. И у нас был выбор. Либо у нас остается вероятность, что выиграет писатель, исповедующий точку зрения, противоположную самой популярной, либо у нас остается шесть финалистов, фактически шесть победителей, и каждый может отождествлять свои убеждения с убеждениями одного из них. Более того, как и положено по регламенту премии, каждый автор из короткого списка получит определенную поощрительную денежную сумму. Как сказано в романе братьев Стругацких «Пикник на обочине», никто не уйдет обиженным.

— Вероятно, даже с учетом отмены церемонии это все равно серьезные расходы.

— Я не единственный спонсор «Нацбеста». Мы сформировали фонд «Люди и книги», в который наряду со мной входят мои друзья, партнеры, предприниматели из близкого круга, люди, которым небезразлична судьба литературы. Получился своего рода краудфандинг. Нам ни разу не удалось получить для премии никаких грантов или бюджетных средств. Процедура выбора лауреатов и церемония проходят целиком на частные пожертвования. Причем члены фонда — люди, далекие от издательства «Городец», нас никто не упрекнет в ангажированности.

— Если были опасения, связанные с нестабильностью политической обстановки, не было ли желания передать премию кому-то, кто был бы готов рискнуть? Может быть, только на этот год.

— В какой-то момент я почувствовал, что у некоторых не «писателей» или «издателей», а представителей литературной тусовки есть желание довести премию до финала. Но одно дело — собраться и обсудить, а другое дело — все профинансировать и организовать. Наверное, кто-то мог взять наш короткий список и провести мероприятие под названием «Русский бестселлер». И никто бы не смог это запретить. Но к нам никто с такими предложениями не обращался.

— Вы считаете, что история премии «Национальный бестселлер» не закончена?

— Точно не закончена. Вот шесть книг — шесть национальных бестселлеров. А насчет следующего года… Для начала посмотрим, кто и что сможет издать. Цены на материалы выросли, качественной бумаги, можно сказать, нет, издаваться будем на том, что будет… Энтузиастов, которые будут вкладываться в издание книг, в ближайшее время станет меньше. Типографии разгрузятся. Не стоит сбрасывать со счетов электронные книги — в каком-то виде они останутся.

— Если говорить о русской прозе, о чем сейчас писать?

— Вот и посмотрим к следующему отбору на «Нацбест», о чем люди будут писать. Может быть, кто-то успеет что-то написать про нынешнюю ситуацию. Кто это издаст? Посмотрим. Какие-то уже готовые книги не будут выпущены по экономическим причинам. Думаю, к следующему году общество стабилизируется в той или иной форме. Мы не знаем в какой. Может быть, появятся новые писатели, новые лидеры, новый язык. Я рассчитываю все же в 2023 году премию провести.