 |
На прошлой неделе у руководства российского телевидения был праздник: Леонид Парфенов перестал быть безработным. Фактически все теленачальники в первый же день поздравили его с назначением. И никто этого не скрывал. При этом многие отмечали, что парфеновский переход в новую ипостась — лучший вариант из всех возможных схем, когда тележурналист уходит в газету или газетчик переходит на телевидение (правда, хочется заметить, что если во втором случае это практика довольно частая и обычно является для журналиста повышением статуса, то в первом — это скорее более или менее почетная ссылка, и на ум кроме самого Парфенова приходит один пример — опальный Евгений Киселев, возглавивший подконтрольные ЮКОСу "Московские новости"). Радость телесообщества можно понять: гора с плеч. Один из самых ярких и талантливых телевизионщиков больше не болтается неприкаянно между поездкой на Олимпиаду-2004 и работой над фильмом о 150-летии Крымской войны, который он снимает пока неизвестно для кого. И теперь при встречах можно не говорить, как у Шварца: "Ну ты потерпи, может, обойдется".
Причем эту радость за Парфенова нельзя назвать неискренней. Теленачальники ведь живые люди и пусть нечасто, а все-таки думают не только о государственных задачах или бизнес-планах, но и о сущности профессии. Недаром два года подряд в итоговом телерейтинге журнала "Власть" практически все руководители основных телевизионных каналов, отбросив политические и корпоративные интересы, называли "Намедни" Парфенова в числе самых заметных проектов года.
Но ситуацию, сложившуюся с Парфеновым после увольнения, понимали все: и он сам, и те, кто принимает решения на телевидении. Потому что есть правила игры. Точнее, одно: а как на это посмотрит Кремль? Из Кремля любят отвечать: решайте сами, мы в телевизионную политику не вмешиваемся. Вот и приходилось, ориентируясь на тамошние настроения, придумывать разные форматы: "Парфенов без политики на СТС", "Парфенов и Познер и чуть-чуть политики на 'Первом'", "Парфенов без политики на 'Культуре'". А в итоге все равно, как говорит Парфенов, "ну не срослось". Ведь заканчивать карьеру никто из нынешних теленачальников пока не планирует. Бывший гендиректор НТВ Борис Йордан еще не забыт.
Но сейчас безработный Парфенов стал главным редактором журнала, брэнд которого известен всему миру. И теперь его не так страшно позвать в эфир — сам Парфенов признался, что в первый же день вступления в новую должность он стал получать предложения вести на телевидении программы — "в качестве именно редактора Newsweek". К тому же, беря на работу небезработного, и ответственности никакой: он же не в штате будет числится, а по совместительству. И в случае чего не надо будет придумывать формулировку вроде "нарушение корпоративной этики", достаточно объяснить общественности, что контракт истек, а ведущий вернулся на постоянное место работы — в журнал.
А вот в реальность предложений и в возможность их принять не очень верится. Конечно, известно, что Парфенов — человек компромиссов, он никогда специально не искал конфронтации с властью, он сам про себя говорит: "Я не борец". Но и у его готовности к договору с действительностью есть предел. Когда в ответ на вопрос: "Что будем давать в эфир, если, не дай бог, случится вторая Дубровка?" — потенциальный начальник говорит, что лучше тогда в эфир совсем не выходить (такой диалог у Парфенова был летом, еще до Беслана), найти компромисс трудно. Если, конечно, хочешь сохранить профессиональную репутацию.
К тому же общепризнано, что Парфенов не просто профессионал, а талантливый профессионал. Ну а вдруг он и в должности главного редактора журнала не удержится и снова расскажет в эфире, что вся Англия сравнивает Владимира Путина с затюканным эльфом Добби из "Гарри Поттера"? Например, Алексей Пивоваров, комментируя в прошлый вторник в "Стране и мире" назначение Парфенова, заметил, что "в России иногда лучше писать, чем говорить", и что Николай Сенкевич "внес личный вклад в историю российского телевидения, уволив Парфенова". И за это лишился места ведущего на месяц ни много ни мало "за нарушение журналистской этики".
В общем, вся радость по поводу новой работы Парфенова выглядит довольно грустно. Потому что, как бы ни пытался сам Парфенов убедить всех, что будет заниматься "почти тем же", что и в "Намедни", бумажный журнал — не телепрограмма. А Парфенов — телевизионщик до мозга костей, и даже если у него вдруг и получится хороший журнал, телепрограмма бы все равно получилась лучше. Парфенов же сам признает, что сменил "ящик" на "принт" от частичной, но все-таки безысходности. Грустно, потому что это назначение подводит черту под очередным этапом развития российского телевидения. Телевидения, которое открыто признает, что в нынешней политической ситуации профессиональные критерии не являются главными.