История в повседневности
«Улей»: самый титулованный фильм Косово
В прокат выходит «Улей», драма о косовской женщине, которая вопреки всем патриархальным традициям решила варить на продажу перечный соус айвар. Дебют Блерты Башоли в прошлом году получил три главные награды фестиваля «Сандэнс» — за лучший международный фильм, за режиссуру и приз зрительских симпатий. А потом стал первым в истории косовским фильмом, попавшим в шорт-лист «Оскара» в номинации «лучший фильм на иностранном языке». Но это не просто история о женщине в патриархальном обществе. Это ответ на вопрос, можно ли варить айвар, не упокоив своих мертвых.
Фото: AlbaSky Film; Alva Film; Industria Film; Capella Film
Фото: AlbaSky Film; Alva Film; Industria Film; Capella Film
Через семь лет после косовской войны Фахрия Хоти все еще разыскивает своего мужа, сгинувшего во время массовой резни в Велика Круше. Она ездит в места, где обнаруживают новые захоронения,— но через столько лет опознать, конечно, никого уже нельзя, из земли достают гнилые перекрученные тряпки. Она пытается уговорить дряхлеющего свекра сдать ДНК, так будет хоть какой-то шанс найти останки его сына. Она ссорится с дочерью-подростком, рассказывает сыну, каким был его отец, ходит с детьми к реке — считается, что всех пропавших без вести мужчин Велика Круши просто утопили. И продолжает разводить пчел, как это делал муж, хотя меда получается совсем немного, а пчелы ее все время жалят. Чтобы работать с пчелами, нужно полное спокойствие. Однажды, чтобы хоть чуть-чуть заработать, она и ее подруги, такие же военные вдовы, решают делать на продажу айвар — пасту из печеных перцев. Мужская часть деревни уверена: женщины должны знать свое место. Только шлюхи учатся водить машину с мужиком-инструктором, только шлюхи заходят в кафе выпить кофе — а раз вы шлюхи, то можно забрасывать вашу машину камнями, пытаться вас изнасиловать, называть вас любыми словами.
Критики полюбили «Улей», дебют Блерты Башоли, в первую очередь за «тихий протест» героини против патриархального провинциального уклада, против мужского мира, который должен дать женщинам разрешение на нормальную жизнь. Все, кто в «Улье» судит и указывает,— мужчины: директор супермаркета, торговец перцами, свекор, бесконечная череда мужчин, которые лучше знают, что пристало женщине. Посреди этого патриархального вязкого мира неуклонное движение Фахрии к самостоятельности, может быть, и выглядит как протест. Но это не протест, а противостояние. Жизнь вопреки сплетням. Жизнь вопреки войне. Жизнь.
Фото: AlbaSky Film; Alva Film; Industria Film; Capella Film
Фото: AlbaSky Film; Alva Film; Industria Film; Capella Film
Фото: AlbaSky Film; Alva Film; Industria Film; Capella Film
Фото: AlbaSky Film; Alva Film; Industria Film; Capella Film
Фото: AlbaSky Film; Alva Film; Industria Film; Capella Film
Фото: AlbaSky Film; Alva Film; Industria Film; Capella Film
Протест — это истерика девочки-подростка, которая так злится, когда ее мать называют «словом на букву ш», что сама бросает матери это слово. Протест — это отказ отца сдать анализ ДНК и признать, что сын, скорее всего, никогда не вернется. Протест — это камень, брошенный в стекло машины, где за рулем женщина. То, что делают женщины в «Улье»,— это не протест, а медленная, постепенная, необходимая работа истории. Фильм основан на реальных событиях и реальной судьбе Фахрии Хоти — сегодня ее компания торгует со многими европейскими странами. Но «Улей» далек от бодрой социалистической сказки о взаимопомощи и доброте «маленьких людей», далек от сюжета о слабой женщине, которая может достичь чего захочет, здесь нет ни романтики «Шоколада», ни истории успеха матери-одиночки, как в «Москва слезам не верит»,— в общем, женщины здесь работают не для того, чтобы стать директорами, и не для того, чтобы найти мужика или саму себя.
Они просто живут дальше. Делают так, чтобы жизнь не замирала и не пробуксовывала, даже если целое поколение мужчин было отменено войной. Да, прошлое не отпускает Фахрию и не отпустит, ползает по ней и больно жалит, оно разложено по столам в морге, оно сгорело вместе со всеми семейными фотографиями — и все еще живо, потому что память о войне никуда не может исчезнуть. Но поиски останков мужа (Фахрия, очевидно, не верит, что он жив) — это не прошлое. Это настоящее: когда Башоли работала над фильмом, муж Фахрии все еще числился пропавшим без вести. И работа для нее — это не надежда на будущее. Это настоящее.
Блерта Башоли училась режиссуре в Приштине и в Нью-Йорке, сняла несколько короткометражек, а познакомившись с Фахрией Хоти, поняла, что перед ней идеальная героиня, о которой можно снять хоть десяток фильмов. Героиня не из тех, кто на своих ошибках учится быть сильной, не из тех, кто вызывает жалость. Фахрия просто живет, честно и последовательно. Сыгравшая ее албанская актриса Иллка Гаши большую часть фильма предстает бесстрастной каменной бабой посреди патриархальной степи, и тем драгоценней ее редкая улыбка. Сама Фахрия видела фильм, сказала, что все показано точно, вот только в ее жизни было больше страдания.
Но Блерта Башоли ничего не драматизирует, она не строит фильм по классическим канонам, не ищет сладких сюжетов и сильных эмоций. Мед, липкий сладкий мед ничего не сделает для тех, кто все потерял. Только кроваво-красный перец — жернова перемалывают его долго и тщательно. Только честная, медленная, постепенная, горькая работа истории.
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram