В минувшие выходные в новосибирском театре «Глобус» была показана премьера мюзикла «НЭП». Автор музыки и либретто Елена Сибиркина оставила от «Педагогической поэмы» Антона Макаренко только рожки да ножики. Несмотря на это, премьера удалась — юные зрители узнали в героях спектакля самих себя, зрелые — вспомнили собственную молодость. Вместе с ними удовольствие от мюзикла получила корреспондент «Ъ» ИРИНА УЛЬЯНИНА.
Самая большая удача премьерного мюзикла — танцевальные номера в постановке Эвальда Смирнова, использовавшего приемы актуального и традиционного рисунка. Массовка у него танцует, как профессиональный модерн–балет — технически совершенно, с отчетливым энергетическим посылом. Буйную энергию студентов театрального института невозможно подменить. Никто лучше них не исполнил бы отвязный танец беспризорников в прологе первого действия. В нем есть и хулиганская бесшабашность, и романтизация блатной этики, и первая свежесть чувств (все–таки исполнители того же возраста, что и их персонажи). Многие из начинающих актеров, как, например, Павел Прилучный, сыгравший роль оступившегося колониста Семена Опришко, наутро после премьеры проснулись знаменитыми. Старшеклассницы просто стонали: «Прелесть, какой крутой пацан! Смотрела бы и смотрела!». Взять исполнителями главных действующих лиц сплошных дебютантов — несомненный риск для академического театра, но «Глобус» от этого явно выиграл.
Порадовал оркестр, созданный Алексеем Людмилиным — дирижером и музыкальным руководителем постановки. Хотя вместе с маститыми оркестрантами в нем играли студенты музыкального колледжа, коллектив обеспечил чистое, слаженное и весьма деликатное звучание — инструменты не довлели над актерами и солистами, но вторили им. В формировании оркестра соблюдались те же принципы, что и в актерском кастинге. Преследовалась педагогическая задача, созвучная с идеей самой «Педагогической поэмы». Впрочем, от литературного источника в либретто осталось немного. Это простительно в мюзикле, который непременно спрямляет, выхолащивает художественные задачи. В идеале в финале зритель должен покидать театр с единственной мелодией в голове, той, что прозвучала в финале. Финал «НЭПа» обрушился полистилистикой — нарезкой прозвучали бесчинства беспризорников, украинский гопак, светлые темы созидания новой жизни. Композитор Елена Сибиркина прописала основные мелодии с потенцией хитов, — в них угадываются ритмы, характерные для «Лесоповала» и «Любэ», канонических мелодий Исаака Дунаевского, Матвея Блантера, Леонида Утесова.
Правда, в либретто внятность отсутствует. Достаточно ясно прописана лишь лирическая линия трио — любовного треугольника колонистов, составленного застенчивой девушкой Наташей (Светлана Воскресенская), взаимности которой добивались праведник Карабанов (Андрей Кислицин) и его антипод Опришко (Павел Прилучный). Другим массовым сценам сопутствует несуразность. Например, на колонию в конце первого акта совершает набег банда Махно, но в начале первого акта непонятно, чем закончилась «разборка». Путем расспросов за кулисами я выяснила, что махновцы вывезли заготовленные на зиму дрова и тем успокоились. Возникают претензии и к вокалу. Никто, кроме Николая Александрова, певшего за батьку Махно, не справился с миссией солиста безукоризненно.
Зато режиссура и художественное оформление не вызывают претензий. Постановщик Алексей Крикливый подробнейшим образом «размял» мизансцены — так, что все элементы коллективного портрета поколения НЭПа пришли в движение. Художники–постановщики Анастасия Глебова и Владимир Мартиросов сумели организовать огромное пространство сцены таким образом, что оно кажется обжитым, уютным и в то же время глобальным в духе лозунга «Коммунизм — наша светлая цель». Сильнейшим коллективным образом спектакля стала пионерская песня с горнами и барабанами, в которой над массовкой колонистов материализовались их мечты — серп и молот, самолет, пятиконечная звезда. Картину довершил выкатившийся в финале стеклянный паровоз. Кажется, судьба премьерного «НЭПа» окажется соразмерной его масштабной художественной идее — спектакль будет жить долго, совершенствуясь в деталях. Пока же он декларировал право сибирского мюзикла на существование. Это уже — много.