Ни один спектакль не может конкурировать с лентой новостей — это тяжелая ситуация, на которую, впрочем, даже и жаловаться как-то странно, потому что жалобы тех, кто сыт, обут, одет и в безопасности, в нынешние времена едва ли выглядят уместно. Но хорошо бы просто своевременно отдать себе отчет в том, что под гул большой истории продолжаются конфликты интересов, сведение счетов, бюрократический разнобой. И главное — долгосрочные стратегические планы уступают место сиюминутным, импульсивным решениям.
Ольга Федянина
Фото: Сафрон Голиков, Коммерсантъ
Ольга Федянина
Фото: Сафрон Голиков, Коммерсантъ
Иногда совсем мирные, безобидные и, главное, кажется, совсем локальные события позволяют взглянуть на гораздо более общую ситуацию с неожиданной стороны. Именно такое локальное событие состоялось между майскими праздниками в Москве. Московский театр имени Владимира Маяковского объявил, что пост худрука отныне займет режиссер Егор Перегудов. Есть все основания надеяться, что назначение это окажется удачным: 38-летний Перегудов, ученик Сергея Женовача, уже около десяти лет стабильно работает в разных московских театрах, в отличие от многих молодых (не нужно удивляться, 38 в театре — это по-прежнему молодость) режиссеров, он профессионально владеет «большой формой», ставит многофигурные, постановочно сложные спектакли. Пример тому — его недавние премьеры на основной сцене МХТ имени А. П. Чехова «Месяц в деревне» и «Сирано де Бержерак». Да, Перегудов никогда раньше не работал в Театре имени Маяковского, но это в сегодняшней нашей реальности не то чтобы серьезное препятствие. Перегудова, как сообщает пресс-релиз театра, позвали по просьбе и при полном согласии труппы. Короче говоря, совет да любовь, ждем премьер.
Все так. Есть одна подробность. Всего за два сезона до этого Егора Перегудова на должность главного режиссера театра пригласил к себе Алексей Бородин, много лет успешно возглавляющий Российский академический молодежный театр. Мудрый Бородин, сам оставшийся на должности художественного руководителя, очевидно, не просто нашел себе преемника, но и сделал это достаточно загодя, чтобы успеть поработать с ним в параллель, передать бразды и традиции, а не только кресло. Это был образец именно того стратегического подхода, на отсутствие которого уже сколько лет жалуются и сами люди театра, и руководящие им чиновники. Жалуются, потому что стандартная ситуация выглядит иначе. Худруки или главрежи десятилетиями руководят своими театрами так, что речь о преемниках как бы даже не заходит. Когда худрук уходит на пенсию, или, не дай бог, в мир иной, и сам театр, и надзирающие за ним инстанции обнаруживают на месте руководства зияющую дыру и с разным успехом пытаются ее заполнить — в авральном режиме и с неизбежными ошибками. Все знают, что так не надо. И вот Алексей Бородин сделал как надо — предусмотрительно и загодя. Не помогло. И это очень плохой сигнал для всех остальных. Можно планировать, составлять длительные программы, выстраивать художественную политику и преемственность. А потом просто вмешаются чьи-то тактические соображения.
Кстати, а почему они, собственно, вмешались? Почему понадобилось срочно превращать перспективного главрежа одного солидного театра в художественного руководителя другого?
Десять лет Маяковку успешно возглавлял Миндаугас Карбаускис, ученик Петра Фоменко, лауреат всевозможных театральных премий, последовательно и осмотрительно ведший свою весьма непростую и требовательную труппу по пути классического репертуарного театра, которым у нас так любят клясться.
Карбаускис оставил свой пост в первые же дни военной спецоперации. Оставил по собственному желанию — можно спекулировать, насколько оно, желание, было действительно его собственным, но дело даже не в этом. Карбаускис — литовец, и то, что в городе, в котором он жил и работал немалую часть своей жизни, он теперь в любой момент может превратиться в «чужого» и «нежелательного», к сожалению, печальная реальность. И действительно, как по команде, после увольнения Карбаускиса какая-то немногочисленная, но бдительная общественность попыталась развязать абсурдную кампанию против его спектакля «Семейный альбом» по Томасу Бернхарду.
В тот же день, когда было объявлено о назначении Егора Перегудова на место Карбаускиса, было сделано еще одно объявление: об окончательном уходе Римаса Туминаса из Театра имени Евгения Вахтангова, которым он руководил с 2007 года. Не секрет, что у 70-летнего Туминаса серьезные проблемы со здоровьем, о его постепенном отходе от руководства театром было заявлено еще раньше, но вот именно сейчас об увольнении объявили публично — несложно догадаться почему. Накануне режиссер стал объектом пранкерской провокации, и это позволило вечерним телевизионным шоу громогласно призывать его к ответу за «русофобию» и бог знает за что еще. Бессмысленно даже упоминать о том, что частные телефонные разговоры, записанные без ведома одного из участников, в принципе не могут быть предметом публикации и обсуждения — поезд приватности, к сожалению, уже давно ушел. Но, может быть, стоит вспомнить, что Римас Туминас — автор необычайно популярных и востребованных сценических интерпретаций русской классики, которые много лет прекрасно живут в репертуаре Вахтанговского театра, пользуясь заслуженным зрительским успехом. И что именно его спектакли остаются несущей опорой всего вахтанговского репертуара. И вот буквально только что вся театральная Москва рыдала на его «Войне и мире».
На этом нервном фоне уже почти впору забыть, что несколько дней назад Большой театр убирал из майской афиши «Нуреева» Кирилла Серебренникова и «Дона Паскуале» Тимофея Кулябина — аншлаговые спектакли, чьи авторы, видимо, тоже оказываются в нынешней ситуации «нежелательными». И что по неизвестным причинам недавно уволен буквально только что назначенный новый худрук Театра Романа Виктюка режиссер Денис Азаров, успевший поставить здесь два очень перспективных спектакля и быстро нашедший общий язык с труппой. А до этого, еще в апреле,— Дмитрий Волкострелов, в прошлом сезоне ставший главным режиссером главной московской экспериментальной площадки, Центра имени Вс. Мейерхольда.
Все эти примеры объединяет одно: за считаные минуты принимаются решения, которые нарушают, а иногда и безнадежно разрушают продуманные, хорошо выстроенные, успешные отношения — отношения режиссеров с труппой, театра с режиссерами.
На месте отношений возникает прореха, которую приходится заполнять. Заполнять срочно, аврально — и редко удачно. Тактика побеждает стратегию.
За прошедшее с начала военной спецоперации время мы не раз слышали, как официальные представители РФ сетовали на так называемую культуру отмены в западном мире, которая проявлялась и продолжает проявляться в требованиях отстранить, уволить, заменить. Мол, нельзя убрать из мировой культуры Валерия Гергиева, Модеста Мусоргского, «Капитанскую дочку», Илью Репина. При этом внутри страны многие публичные опинион-мейкеры и непубличные бюрократы готовы отменить, вычеркнуть и уволить все и всех — ради громкого заявления в ток-шоу или с политической трибуны, ради того, чтобы побыстрее заткнуть кадровую дыру, предотвратить появление нежелательного кому-то имени на афише. Многим кажется правильным и выгодным действовать по принципу «у нас незаменимых нет» и «без них обойдемся». Но традиция в культуре живет и держится как раз тем, что незаменимые есть — и их, кстати, немало. Хорошо бы об этом помнить посреди любых исторических катаклизмов.